"Сомерсет Моэм. Тогда и теперь" - читать интересную книгу автора

что Макиавелли попросил найти кого-нибудь, кто бы отвел их к мессеру
Бартоломео. Цирюльник кликнул игравшего на улице оборвыша и велел ему
показать дорогу. Они вышли на площадь, по случаю ярмарки запруженную
повозками крестьян, привезших в город овощи, фрукты, цыплят, мясо и сыр, и
лотками ремесленников, продающих посуду, инструменты, одежду, обувь. Люди
торговались, покупали, просто смотрели. Залитая ярким октябрьским солнцем
площадь грохотала. Когда Макиавелли и Пьеро проходили мимо дворца герцога,
раздался удар гонга и шум на площади разом стих.
- Это глашатай! - воскликнул мальчишка. - Пойдемте послушаем, что он
скажет.
Толпа ринулась вперед, и на другой стороне площади Макиавелли увидел
виселицу, на которой качались тела двух мужчин. Забыв обо всем, их
провожатый уже бежал туда, в центр событий. Глашатай начал говорить, но
Макиавелли стоял слишком далеко и ничего не слышал.
- Что там случилось? - спросил он толстуху с лотком. - О чем он
говорит?
Она пожала плечами.
- Вздернули двух воров. Герцог приказал каждые полчаса до полудня
объявлять, что повешены они за кражу собственности горожан. Говорят, это
французские солдаты.
Макиавелли вздрогнул. Ничего подобного он предвидеть не мог.
Протискиваясь сквозь плотную толпу, он не сводил глаз с повешенных. Ему
нужно было удостовериться самому. Глашатай закончил речь, сошел с помоста и
беспечно зашагал прочь. Люди начали расходиться, и Макиавелли удалось
подойти к виселице. Без сомнения, это вчерашние гасконцы, хотя лица их
страшно искажены, - мужчина с бородой и юноша с бегающими глазками,
приговоренные герцогом к смерти. Значит, он ошибся и комедии не было. На
душе стало тревожно.
Маленький провожатый коснулся руки Макиавелли.
- Жаль, что я не видел, как их вешали, - сказал он.
- Это зрелище не для детей, - рассеянно ответил Макиавелли, занятый
своими мыслями.
- Вешают у нас часто, - улыбнулся мальчишка. - Они так забавно пляшут в
воздухе.
- Пьеро!
- Я, здесь мессер Никколо.
- Пошли, мальчик, отведи нас к мессеру Бартоломео.
Остаток пути Макиавелли шел молча. Он хотел разгадать замысел Эль
Валентино. Почему герцог повесил двух несомненно нужных ему солдат, укравших
какую-то ерунду, когда дюжина плетей - вполне достаточное наказание за их
проступок? Разумеется, человеческую жизнь он ни в грош не ставил. Но вряд ли
он так уж стремился завоевать расположение жителей Имолы, что рискнул
вызвать гнев командира гасконцев, не говоря о самих войсках. Макиавелли
никак не мог найти разумное объяснение случившемуся. Интуиция подсказывала
ему: смерть гасконцев и его присутствие в Имоле каким-то образом связаны.
Иначе герцог никогда бы не стал лично заниматься этим делом. И уж, во всяком
случае, не прервал бы важную беседу с послом ради такого пустяка, как пара
украденных тарелок. Хотел ли он показать Республике свою независимость от
короля Франции? А может, все дело в тех невольно вырвавшихся словах, что
гасконцы могли бы безбоязненно реализовать добычу во Флоренции? Но кто мог