"Уильям Сомерсет Моэм. Падение Эдварда Барнарда (1921)" - читать интересную книгу автора

успехом могу торговать ситцем.
Столь откровенное признание поразило Бэйтмена, но ему показалось
неделикатным продолжать этот разговор.
- Надо полагать, в такой лавчонке ты не разбогатеешь, - сказал он
суховато.
- Надо полагать. Но на хлеб мне хватает, а что еще человеку нужно?
- Два года назад ты бы на этом не успокоился.
- С годами умнеешь, - весело возразил Эдвард.
Бэйтмен посмотрел на него внимательнее. На Эдварде был поношенный, не
первой свежести белый полотняный костюм и широкополая соломенная шляпа
туземной работы. Он похудел, дочерна загорел и, кажется, стал еще красивее.
И, однако, что-то в нем встревожило Бэйтмена. У него появилась какая-то
небрежность в походке; он был беспечен, весел без видимой причины - во всем
этом как будто не было ничего предосудительного, и, однако, все это ставило
Бэйтмена в тупик. "Черт побери, не могу понять, чему он радуется", - подумал
Бэйтмен.
Они дошли до гостиницы и уселись на террасе. Слуга-китаец принес им
коктейли. Эдварду не терпелось услышать все чикагские новости, и он засыпал
друга вопросами. Это был неподдельный и вполне естественный интерес. Но,
странное дело, ему как будто одинаково любопытно было услышать о тысяче
самых разных вещей: о здоровье отца Бэйтмена он расспрашивал так же
нетерпеливо, как и о том, что поделывает Изабелла. Он говорил о ней без тени
смущения, словно она ему не нареченная, а сестра; и не успел еще Бэйтмен
толком разобраться в этом, как беседу уже отнесло к его собственным занятиям
и к новым заводским корпусам, которые недавно возвел его отец. Он твердо
решил опять перевести разговор на Изабеллу и ждал только удобного случая,
как вдруг Эдвард приветливо замахал рукой. Кто-то шел к ним по террасе, но
Бэйтмен сидел спиной и не видел этого человека.
- Подсаживайтесь к нам, - весело пригласил Эдвард.
Незнакомец подошел ближе. Он был очень высок, худ, в белом полотняном
костюме. Лицо тоже худое, длинное, крупный орлиный нос, красивый
выразительный рот и густые белоснежные кудри.
- Это мой старый друг, Бэйтмен Хантер. Я вам о нем рассказывал, -
сказал Эдвард, и на его губах снова заиграла улыбка.
- Рад познакомиться с вами, мистер Хантер. Я знавал вашего отца.
Незнакомец крепко, дружески пожал руку Бэйтмена. И тогда лишь Эдвард
назвал его:
- Мистер Арнольд Джексон.
Бэйтмен побелел и почувствовал, что у него похолодели пальцы. Это был
тот самый мошенник, каторжник, это был дядя Изабеллы. Бэйтмен не находил
слов. Он пытался скрыть свое смятение.
В глазах Арнольда Джексона вспыхнули веселые искорки.
- Я вижу, мое имя вам знакомо.
Бэйтмен не мог сказать ни да, ни нет, и это было тем более неловко, что
и Джексон и Эдвард его растерянность, видимо, забавляла. Мало того, что ему
навязали знакомство, которого он хотел бы избежать, над ним еще и
потешаются. Быть может, однако, он сделал слишком поспешный вывод, ибо
Джексон тотчас прибавил:
- Насколько мне известно, вы дружны с Лонгстафами. Мэри Лонгстаф - моя
сестра.