"Уильям Сомерсет Моэм. В львиной шкуре" - читать интересную книгу автора

зимы в Англии, по три дня в неделю бывать на охоте, это подходящая жизнь для
мужчины, но бедная Элеонора, ей все это будет так скучно, он не может
просить ее о такой жертве. Элеонора была готова на любую жертву, но капитан
Форестьер качал головой. Он уже не так молод, и его охотничьи дни позади.
Теперь он довольствовался тем, что разводил породистых собак и кур. Земли у
них было много; дом стоял на вершине холма, на плато, с трех сторон его
окружал лес, а перед домом был сад. Элеонора говорила, что более всего он
бывал счастлив, когда в старом твидовом пиджаке бродил по своим владениям с
псарем, заодно приглядывавшим за цыплятами. Именно тогда в нем были видны
все предшествующие поколения деревенских сквайров. Элеонору трогали и
занимали его долгие беседы с псарем о породах кур; казалось, он говорит о
фазанах со своим старшим лесничим; о собаках он заботился словно о стае
гончих, и невольно казалось, что он свыкся с гончими, еще в юные годы.
Прадед капитана Форестьера был одним из самых известных повес времен
Регентства. Он разорил семью, и все поместья пришлось продать. У них было
чудесное старое имение в Шропшире, принадлежавшее им в течение нескольких
веков, и, хотя оно уже было чужим, Элеоноре хотелось там побывать; однако
капитан Форестьер сказал, что ему это будет мучительно и он ни за что туда
не поедет.
Они часто принимали гостей. Капитан Форестьер был знатоком вин и
гордился своим погребом.
- Отец Роберта, - говорила Элеонора, - славился в Англии своим
тонким вкусом, и Роберт унаследовал его.
Друзьями их были главным образом американцы, французы и русские. Роберт
находил их в целом более интересными, чем англичан, а Элеоноре нравилось
все, что нравилось ему. Роберт считал, что англичане сейчас находятся не на
должной высоте. Большинство тех, кого он знавал в прежние времена, были
членами стрелковых, охотничьих и рыболовных клубов; они, бедняги, теперь все
разорились, и, хотя он, слава богу, не сноб, ему не хотелось бы, чтобы его
жена общалась с какими-то выскочками. Миссис Форестьер была отнюдь не столь
разборчивой, но она уважала его предрассудки и восхищалась его
исключительностью.
- Конечно, у Роберта есть свои причуды и капризы, - говорила она, --
но, мне кажется, я обязана считаться с ними. Зная, из какой среды он вышел,
нельзя не видеть, как они для него естественны. За все годы нашей совместной
жизни я лишь однажды видела его в раздражении, когда в казино ко мне подошел
платный танцор и пригласил на танец. Роберт чуть не избил его. Я сказала,
что бедняга выполнял свою работу, но он ответил, что не позволит этой
грязной свинье приглашать свою жену.
У капитана Форестьера были высокие моральные нормы. Он благодарил Бога
за то, что лишен предрассудков, но должен же существовать какой-то предел; и
даже на Ривьере он не желал водить компанию с пьяницами, мотами и повесами.
Снисхождения к половой распущенности он не знал и запрещал Элеоноре бывать в
обществе женщин сомнительной репутации.
- Понимаете,-- говорила Элеонора,-- он человек абсолютной
порядочности; чистейший человек, какого я только знала; и если иной раз он
проявляет нетерпимость, то надо иметь в виду, что он никогда не требует от
других того, к чему не готов сам. В конце концов, нельзя не восхищаться
человеком, если принципы его так высоки и он готов отстаивать их любой
ценой.