"Уильям Сомерсет Моэм. Сумка с книгами" - читать интересную книгу автора

предназначенный для грязного белья, доверху набитый книгами на любой случай
и настроение. Он весит добрую тонну, под его тяжестью спотыкаются и крепкие
носильщики. Таможенники косятся на него с подозрением, однако в испуге
отшатываются, стоит мне их заверить, что в нем одни только книги. Неудобство
сумки заключается в том, что именно то издание, которое мне вдруг приспичило
почитать, обязательно оказывается на самом дне, и чтобы до него добраться,
приходится вываливать на пол все содержимое. Но если б не это, я бы, скорее
всего, так никогда и не узнал необычную историю Оливии Харди.
Я путешествовал по Малайе, останавливаясь там и тут - на
неделю-другую, если имелась гостиница или пансион, и на пару дней, если
нужно было пожить в доме местного плантатора или начальника округа, чьим
гостеприимством мне не хотелось злоупотреблять; в тот раз я оказался в
Пенанге. Это милый городок, и тамошняя гостиница, на мой взгляд, вполне
приемлема, но приезжему там решительно нечем заняться, так что я тяготился
избытком свободного времени. В один прекрасный день я получил письмо от
человека, которого знал только по имени. То был Марк Фезерстоун, исполнявший
обязанности Резидента - сам Резидент отбыл в отпуск - в местечке под
названием Тенгара. Там правил султан, и, как сообщалось в письме, должно
было состояться какое-то празднество на воде, которое, считал Фезерстоун,
могло бы меня заинтересовать. Он писал, что будет рад принять меня на
несколько дней. Я телеграфировал, что с удовольствием принимаю приглашение,
и на другой день выехал поездом в Тенгару. Фезерстоун встретил меня на
перроне. На вид я бы дал ему около тридцати пяти. Он был высокий красивый
мужчина с выразительными глазами и сильными суровым лицом. У него были
жесткие черные усы и кустистые брови. Он больше походил на военного, чем на
государственного чиновника. В своих белых парусиновых брюках и белом
тропическом шлеме он выглядел просто великолепно, одежда сидела на нем точно
влитая. Держался он несколько скованно, что было странно для такого рослого
парня с решительной повадкой, но я отнес это исключительно за счет того, что
общество загадочного создания, именуемого писателем, ему в новинку, и
понадеялся в скором будущем вернуть ему непринужденность.
- Мои слуги присмотрят за вашим барангом (вещи, багаж - малайск.), --
сказал он, - а мы отправимся в клуб. Дайте им ключи - они выложат вещи к
нашему возвращению.
Я объяснил, что багажа у меня много и проще взять самое необходимое, а
все прочее оставить на вокзале, но он не хотел об этом и слышать:
- Ни малейшего неудобства. В моем доме будет надежнее. Баранг всегда
лучше держать при себе.
- Хорошо.
Я вручил ключи и квитанцию на чемодан и сумку с книгами слуге-китайцу
-- тот стоял чуть позади моего любезного хозяина. За вокзалом нас ждал
автомобиль, в него мы и сели.
- Вы играете в бридж? - спросил Фезерстоун.
- Играю.
- Мне казалось, большинство писателей не играют.
- Не играют,-- согласился я.-- В литературной среде бытует мнение, что
игра в карты - признак слабоумия.
Клуб представлял собой бунгало, милое, хотя и незамысловатое; имелись
большая читальня, бильярдная на один стол и комнатка для игры в карты. В
самом клубе мы застали двух-трех человек, читавших английские еженедельники;