"Франсуа Мориак. Мартышка" - читать интересную книгу автора

Она повесила тальму в вестибюле. Обычно она мыла перед обедом руки под
краном в буфетной, а потом шла в столовую для прислуги, со времен смерти
Жоржа, младшего сына баронессы, служившую для господских трапез. Парадная
столовая, огромная и холодная, как погреб, отпиралась только на рождество
и в сентябре, когда из Парижа приезжали гости: старшая дочь баронессы,
графиня д'Арби, с детьми и маленькая Даниэль, дочка покойного Жоржа. Тогда
два сына садовника облачались в ливреи, баронесса нанимала кухарку, брала
для парижан напрокат двух верховых лошадей.
Но в этот вечер Поль хотелось начать поскорее спор по поводу учителя, и
она направилась не в столовую, а в комнату свекрови, в которую заглядывала
не больше десяти раз в год. У двери она в нерешительности остановилась на
минутку, прислушиваясь к веселому гулу голосов трех заговорщиков и звукам
пианино, на котором Галеас наигрывал одним пальцем мелодию какой-то песни.
Явственно раздался голос фрейлейн. По-видимому, она отпустила какую-то
шутку, потому что старуха баронесса громко засмеялась своим
снисходительным и деланным смехом, который Поль ненавидела. Тогда она, не
постучавшись, распахнула дверь и вошла. В комнате сразу все замерли, как
заводные фигуры на старинных часах. Баронесса застыла с поднятой рукой, в
которой держала карту. Галеас, захлопнув крышку пианино, круто повернулся
на табурете. Фрейлейн обратила к недругу свое широкое лицо и всем своим
видом напоминала кошку, которая, увидев перед собой собаку, смотрит на
нее, прижав уши, выгнув дугой спину, - вот-вот фыркнет. Гийу, вырезавший
из журнала картинки с аэропланами, бросил ножницы на стол и снова забился
в свой уголок между спинкой кровати и скамеечкой. Там он сжался в комочек
и оцепенел, как неживой.
Все это было для Поль привычно, но еще никогда она так ясно не
чувствовала силу своей пагубной власти над тремя этими существами, с
которыми ей приходилось жить. Однако старая баронесса быстро оправилась от
страха и, криво улыбаясь, заговорила со снохой с подчеркнутой, слащавой
любезностью, словно обращаясь к постороннему человеку, занимающему
подчиненное положение. Бедняжка Поль, наверно, совсем промокли ноги, пусть
скорее сядет у огня погреться и обсушиться.
Фрейлен заворчала, что не стоит задерживаться, сейчас она подаст суп.
Как только фрейлейн двинулась к двери, Галеас и Гийом бросились за нею
следом. "Ну, разумеется, - подумала баронесса, - оставили меня одну на
съедение".
- Разрешите, дитя мое... Я сейчас поставлю у огня экран, а то еще
вылетит искра.
У порога она деликатно посторонилась, ни за что не пожелала выйти
первой и все время говорила, говорила, так что сноха, пока не сели за
стол, не могла вставить ни слова. Галеас и Гийу уже ждали их, стоя у своих
стульев, а как только сели, принялись шумно хлебать суп. Баронесса то и
дело обращалась к ним, призывала их в свидетели того, что вечер
необыкновенно теплый и что в ноябре в Сернэ никогда не бывает холодов. Как
раз сегодня она начала варить варенье из дыни. Нынче она собирается
добавить к дынному варенью сушеных абрикосов.
- Хочу взять тех самых, которые мой бедный Адемар так забавно называл
"старушечьи уши". Помнишь, Галеас?
Баронесса говорила, говорила, лишь бы только не молчать. Для нее важно
было одно: помешать Поль снова начать пререкания. Но, исподтишка наблюдая