"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

выражается Андре, проник в Паскаля. Я читаю Паскаля без всякого усилия,
особенно "Примечания" в издании Бренсвша, которое дал мне Андре. Мен
касается все, что касается Пор-Рояля.
А вот читал ли Паскаля Симон Дюбер, хоть он и сдал экзамены на
бакалавра? Подозреваю, что ни с одним автором, упомянутым в программе, он
не знакомился непосредственно, а довольствовался изложением в учебнике... Он
шагает рядом со мной. От нею пахнет потом, пропитавшим всю его сутану. Не
то чтобы он был грязен, он чистоплотнее своей крестьянской семьи, которая и
понятия не имеет, что значит мыться, и, может быть, даже чистоплотнее нас,
потому что ловит рыбу у мельницы и чуть не каждый день полощется в воде. Он
стучит по корням ольхи, загоняя в верши щук и налимов... Впрочем, я не
собираюсь рассказывать здесь о рыбной ловле.
По правде говоря, меня мутит не столько от запаха Симона, сколько от
е!о шестых пальцев - этих дрожащих отростков на каждой руке и на каждой
ноге: ему приходится даже шить башмаки по мерке, и ноги кажутся
одинаковыми что в длину, что в ширина - прямо как у слона! Но шестой палец
на ноге мне случается видеть не так уж часто, зато от этих хрящиков без
фаланг на руках меня бросает в дрожь. К тому же он и не старается их
прятать, он даже откровенно радуется, что лишние мизинцы избавят его от
военной службы. Но его старший брат Прюдан другого мнения: "Ты мог бы
поступить в Сен-Сир..." Это единственные произнесенные при мне слова, KOI
да Прюдан выступил в роли искусителя, которую, если послушать маму и
настоятеля, он играет в жизни младшею брата.
Я подумал, какой роман я мог бы написать на эту тему:
Прюдан, хилый, тощий, темнолицый, с гнилыми зубами, да еще влюбленный,
это я знаю наверняка, в Мари Дюрос, их соседку, дочь плотника, сестру
Адольфа Дюроса, двадцатилетнего великана, похожего на Геракла из учебника
греческой истории, - Прюдан в лице своего брата сведет счеты с этим миром,
где сам он всего лишь плесень... Не считая того, что он, как все Дюберы,
умен. Его бунт доказывает это. По моему замыслу в этой придуманной истории
Прюдан должен отказаться от Мари Дюрос и вручить ее Симону. Впрочем, Мари
Дюрос, вероятно, смотрит на младшего брата с таким же отвращением, как на
старшего, даже с большим, из-за этих его мизинцев и сутаны, словно
прилипшей к телу... Но что мне об этом известно? Все это выдумываю, хотя
уверен, что это правда, потому что знаю парня, которого любит Мари Дюрос,
к которому она ходит, наконец, - он друг Адольфа, ее брата-великана.
Впрочем, господин настоятель, пожалуй, прав, когда твердит, что Симона
искушает не дьявол вожделения, а дьявол честолюбия. На девушек он почти не
глядит. Я прекрасно понимаю, что его так вышколили, чтобы он на них не
глядел. И все равно ему еще не приходилось по-настоящему бороться с
искушением. Но что я об этом знаю? Я не знаю ничего ни о Симоне, ни о ком
бы то ни было. Даже мама и господин настоятель подчас ставят мен в тупик.
Когда мы вернулись с охоты, Лоран отнес зайца на кухню. Я устал и
растянулся на диване в прихожей. Мама присела рядом.
Она потрогала рукой мой лоб и спросила, не хочу ли я пить. Ей не
терпелось поговорить. Должно быть, они заранее условились с настоятелем, о
чем следует со мной говорить: ведь считается, будто Симон поверяет мне
свои тайны. На самом деле этого и в помине нет. Его расположение ко мне
никогда не проявляется в словах. Разделяющая нас пропасть его не смущает.
Во всяком случае, он ни разу не пытался преодолеть ее.