"Франсуа Мориак. Поцелуй прокаженному" - читать интересную книгу автора

женитьбы Жана. Пелуерам нужны наследники, чтобы ничто из их имущества не
перепало тетке Фелисите и Фернану Казенаву. Господин Жером добавляет: "Ты
ведь знаешь, если кюре что-нибудь задумал, он не отступится". Жан натянуто
улыбается, уголки губ дрожат: "Ей будет противно со мной". Отец и не
возражает. Его самого никогда не любили, поэтому ему и в голову не приходит,
что сыну может привалить такое счастье. Однако он с готовностью напоминает о
достоинствах Ноэми, которую, заботясь о своем приходе, избрал для Жана кюре.
Ноэми из тех, кто не ищет в браке плотских радостей, для нее долг превыше
всего, она будет предана Богу и своему супругу. Она будет одной из тех
матерей, которые сохраняют святую простоту и невинность даже после
многочисленных родов, - такие редко, но встречаются. Прокашлявшись, господин
Жером растрогался: "Если я буду знать, что ты удачно женился и Казенавы не
могут причинить тебе вреда, я смогу спокойно умереть". Кюре считает, что
нужно ковать железо, пока горячо: Жан может видеться с Ноэми уже с
завтрашнего дня. Она будет ждать его после завтрака у кюре в доме, а уж
повод оставить их наедине мадам д'Артьял найдет. Отец говорил быстро,
раздраженно - даже пальцы у него дрожали, - предвидя, что Жан будет
возражать, отказываться и его придется уламывать. Но Жан совсем потерял
голову и не знал, что сказать. Стыдно так трусить! Разве не наступил момент
выбраться из стада рабов и совершить поступок, достойный господина?
Уникальный шанс разбить оковы, стать настоящим мужчиной. Отец ждал ответа, и
Жан кивнул в знак согласия. Впоследствии, вспоминая эту минуту, когда
повернулась его судьба, Жан вынужден был признать, что все решил десяток
плохо усвоенных страниц Ницше. А в тот момент он так быстро ретировался, что
господин Жером рот открыл от изумления - настолько легко досталась победа -
и тут же решил как можно скорее сообщить новость кюре.
Не успел Жан сойти с лестницы, как уже уверовал в чудо, утратив в
какой-то мере свое целомудрие, ведь ему дали понять, что он вовсе не обречен
на вечную девственность. Жан представил себе, как смотрит в темные глаза
Ноэми. Да от одного этого ноги подкосятся!
Жан решил, что ему надо вымыться. Ванна в доме Пелуеров была завалена
картошкой, что не редкость в этих краях. Пришлось Кадетте ее убирать.
После обеда Жан прошелся по городку. Он следил за собой, чтобы, не дай
бог, не замахать руками, не заговорить с самим собой. С чопорным видом,
напряженный, он приветствовал каждую группу знакомых, которые, как болотные
лягушки, внезапно замолкали при его появлении. Но никто даже не улыбнулся.
Наконец, когда последние дома остались позади, на пыльной дороге, тянувшейся
между двумя рядами черных, дышащих жаром, словно в парилке, сосен,
наполнявших лесной собор благоуханием, как из множества кадильниц, Жан с
бодрым видом щелкнул пальцами и, рассмеявшись, воскликнул: "Я из расы
господ, из расы господ!" Потом, сохраняя цезуру в стихе, продекламировал:
"Какие тайные пружины - чудеса какие - подвигнули нам в помощь небеса
святые?"

III

Жан Пелуер опасается, что беседа вот-вот иссякнет: боязнь тишины
заставляет кюре и мадам д'Артьял в безумном расточительстве касаться то
одной, то другой темы. Платье Ноэми обволакивает стул, словно магнолия,
вырастающая из вазы. Как сильно пахнущие цветы, которые не советуют