"Франсуа Мориак. Матерь" - читать интересную книгу автора Большой витраж на лестнице грязнил лазурь. Фернан Казнав вырвал руку, в
которую вцепилась мать, твердившая: - Слышишь, дорогой, что говорит тебе Дюлюк? И он повторил в третий раз, точно сомнамбула: - Я должен был взять сиделку. Он, не глядя, протянул руку Дюлюку, потом скользнул в черную полосу, образованную щелью приоткрытой двери, и увидел Мари де Ладос, склонившуюся над постелью. Сев поодаль, возле круглого столика, он понял, что она кончает заплетать в косу волосы покойницы, еще живые. От движения паровоза задрожала вода в стакане, и поскольку г-жа Казнав и Дюлюк на площадке заговорили громче, Фернан попытался отвлечься, вникая в их беседу. Доводилось ли ему видеть труп? Да, тридцать семь лет назад - тело отца в той комнате на первом этаже, которая потом стала кабинетом. Как спокойна была тогда его мать! Ему вспоминается, что она все твердила, целуя его: "Теперь начнется новая жизнь..." Она входит с телеграммами в руке и бросает испытующий взгляд на неподвижно сидящего сына. Из сада доносятся голоса: монахини из богадельни, несколько дам, желает ли Фернан, чтобы их пригласили в дом? Он жестом отказывает. Она берет его за руку: - Пойдем, дорогой. Ты же знаешь себя. Не оставайся здесь: тебе станет плохо. Он отнял руку, даже не повернув головы. Она спустилась, чтобы попрощаться с посетительницами, и снова поднялась. Она опять стала умолять его, чтобы он пошел отдохнуть, прибегая к обычным доводам: - Кому теперь польза от твоей усталости. Хороши мы будем, если ты Наконец он заговорил, не глядя на нее: - В котором часу ты подходила к ее двери? Она ответила, что, вероятно, часа в четыре. - Ты сказала доктору, будто слышала, как у нее стучат зубы. - То есть, подумавши, я сказала себе, что, возможно, этот звук оттого, что у нее стучат зубы. - Почему ты не зашла к ней еще раз? - Она сказала, что у нее ничего не болит, что ее только лихорадит..." Она отказалась даже от хинина. Я ушла совершенно успокоенная. - Ну, не такая уж успокоенная, если ты вернулась в шесть, чтобы посмотреть... Она ничего не отвечает, потрясенная - не тем, что он ее допрашивает, как судья, но тем, что в интонациях дорогого сына ей слышится страдание. Она успокаивает себя мыслью: "Это от щепетильности..." Твердит себе: "Он не расстроен". Но какой ужас, если это так! Живая Матильда не вынесла бы взгляда, которым старуха окидывает ее тело, ставшее навеки безразличным. Время торопило - необходимо было спуститься вниз, написать адреса на извещениях о смерти, но она никак не могла решиться оставить их наедине. Чего бы она не сделала, чтобы прервать это свидание с глазу на глаз! И вдруг она устыдилась своего чувства. Ей припомнилась картина в иллюстрированном издании Мишле: один из пап, приказав вырыть из могилы своего предшественника, судит покойника, выносит ему приговор, издевается над трупом... Осталась одна ночь, всего одна ночь до положения во гроб; завтра свинцовый футляр сокроет это тело, и взгляд |
|
|