"Владимир Максимов. Сага о носорогах " - читать интересную книгу автора

публицистики по проблемам России и Восточной Европы. Стараясь быть
сдержаннее и точнее, рассказываю им о преследованиях, арестах, цензуре в
Советском Союзе. Слушают внимательно, кивают головами, сочувственно
перешептываются. Но вот начинаются вопросы:
- Как вы относитесь к подслушиванию телефонных разговоров в Америке со
стороны це-эр-у?
- Что вы можете сказать о вмешательстве американской разведки во
внутренние дела Чили?
- Каково ваше отношение к проблеме цветного населения в нашей стране?
- Знаете ли вы о зверствах американской военщины во Вьетнаме?..
За тысячи миль от советских застенков, гебистских надсмотрщиков и
цензуры, в самом открытом обществе мира я снова слышу все тот же птичий язык
лозунгов и пропагандистских клише, будто это происходит на партсобрании в
Московском отделении Союза писателей СССР.

5

Французский издатель молодому русскому автору:
- У нас, конечно, свобода, месье, но все-таки вы того... без излишних
резкостей или обобщений... Представьте себе, что они завтра будут здесь.
Этот уже готов.

6

Вернувшаяся из Москвы французская журналистка рассказывает в русской
компании о том, как ее обыскивали на таможне аэродрома Шереметьево:
- Вы представляете, они раздели меня до белья и перещупали всю одежду
до нитки!
Старая советская зэчка, оттянувшая на сибирских лесоповалах чуть не
пятнадцать лет, спрашивает ее со спокойным вызовом:
- А на гинекологическое кресло вас при этом сажали?
Та пренебрежительно пожимает плечами:
- Ну, это не для белых людей, это - для вас.
Мадам слывет во Франции большой демократкой. Борется в газетах с
расизмом и дискриминацией.

7

В один из пермских лагерей, по недосмотру администрации прошел номер
журнала ЮНЕСКО "Курьер" с опубликованной в нем Декларацией прав человека.
Когда на очередном политзанятии какой-то дотошный заключенный попытался
сослаться на этот документ, офицер-воспитатель, не задумываясь, ответил:
- Это не для вас написано, а для негров.
Как видите у французской интеллектуалки и советского вертухая
одинаковая психология, что называется, родство душ. Прямо плакать хочется от
умиления.

РАЗМЫШЛЕНИЯ У ТЕАТРАЛЬНОГО ПОДЪЕЗДА Окончание

1