"Карл Май. Дух Льяно-Эстакадо ("Виннету") " - читать интересную книгу автора

компании, в распоряжении которых оказывались миллионы наивных акционеров.
Перспективные делянки надо было выкупить, прежде чем начать на них поиски.
Ни одна заявка не утверждалась. Агенты сновали туда и сюда с обнадеживающими
пробами породы в руках. В должностных кругах эти пробы интерпретировали в
зависимости от ситуации. Агенты старались изо всех сил, раздувая всеобщий
интерес, и в кратчайшее время алмазная лихорадка на несколько градусов
превысила отшумевшую уже золотую.
Осторожные люди, однако, крепко держались за свои карманы, и
предсказываемая ими неудача случилась очень скоро. Весь этот крупный обман
был инсценирован несколькими продувными янки. Они вынырнули из неизвестности
и снова исчезли, так и не позволив себя узнать. Естественно, вместе с ними
растворились и миллионы. Напрасно кляли их акционеры. Большинство держателей
акций, кстати, так и не признались во владении этими теперь уже
обесцененными бумагами. Они просто не хотели, чтобы их ко всему прочему еще
и высмеяли. А столь быстро прославившиеся алмазоносные земли вновь стали
пустынными, как и прежде. Обманутые и разочарованные старатели вернулись
назад, на свои прежние участки, но нашли там других, оказавшихся поумнее и
обустроившихся на брошенных делянках. Тем все и кончилось, об алмазах никто
больше не вспоминал.
Описывавшиеся до сих пор сцены происходили как раз вскоре после начала
алмазной лихорадки. Фермер принадлежал к тем, кто не доверял слухам.
Плутишка Фред, напротив, считал:
- Я бы не хотел сомневаться в подлинности молвы. Если где-то находили
алмазы, то почему бы некоторым из них и не лежать в Аризоне? Впрочем, меня
это не касается. У меня есть лучшие дела. Что вы на это скажете, мастер
Фрэнк? Суждение человека с вашей проницательностью, вашим опытом и знаниями
может стать очень полезным для нас.
Хромой Фрэнк, очень польщенный, ответил:
- Меня радует, что вы с таким доверием обращаетесь ко мне, ибо вы нашли
в моем лице верного адресата. В данном случае я мог бы блеснуть своими
глубокими минералогическими познаниями. Я мог бы объяснить, как из воздуха,
мела, поваренной соли и стекла образуется алмаз, вследствие чего он и
становится прозрачным, но я знаю, что вы провели достаточно предварительных
опытов, чтобы последовать за моими элегантными временными конструкциями. Ваш
дух просто не привык к подобным пластичным спектральным методам и легко мог
бы получить зрительные и слуховые галлюцинации. Я мог бы рассказать, как
шлифуют алмаз. При этом отдирают стенку от использованного спичечного
коробка и постепенно трут ею камень. Однако и этот рассказ требует
достаточно богатого воображения. Поэтому я безо всяких обиняков хочу
вытянуть из хлева быка за рога, из каковой притчи вы сейчас же услышите все,
что хотите знать. Если говорить об алмазах, то я придерживаюсь мнения, что
это очень хорошее дело, но есть и другие вещи, столь же прекрасные. Когда у
меня появляется волчий аппетит, то копченый тюрингский сервелат дороже для
меня самого крупного алмаза. А когда у меня разыграется жажда, мне не
утолить ее никаким бриллиантом. Разве человеку хочется большего, чем сытно
поесть и вдоволь попить? Я вполне доволен собою и своей судьбой. Не надо мне
никаких драгоценных камней. Или мне все же стоит пощеголять ими, подвесив на
свою амазонскую шляпу? Но там уже есть перо, и этого мне вполне хватит.
Итак, если бы я знал, что там, в Аризоне, я найду драгоценный камень
примерно такой же величины, как гейдельбергская бочка* или, по меньшей мере,