"Карл Май. Сын охотника на медведей ("Виннету") " - читать интересную книгу автора

улыбкой на их физиях тотчас могут выстрелить или пырнуть ножом. Лучше всего
вообще не связываться с ними. "Добрый день!" и "Счастливого пути!", "Адью!"
да "Прощай!". Я всегда был верен этому пункту, ибо я человек принципа, но
однажды все же имел минуту слабости, и вот до сих пор хромаю.
- Как это случилось?
- Совершенно неожиданно, как случается все, чего не ждешь. События того
дня стоят перед моим одухотворенным лицом, как если бы это было сегодня.
Сверкали звезды, а в ближнем болоте громко голосили лягушки, ибо дело было,
к сожалению, ночью, а не днем. Бауман уехал, чтобы запастись в форте
Феттерман новыми припасами, Мартин спал, а негр Боб, давно отправившийся
взимать долги, до сих пор не появлялся. Одна его лошадь без седока вернулась
в родной дом. На следующее утро он, правда, приковылял с растяжением в ногах
и без гроша в кармане. Он был выгнан всеми без исключения нашими должниками,
а потом еще и сброшен лошадью. Это называется - вкусить глупость жизни из
первых рук! Как видите, я могу изъясняться даже ямбом. Нет?
- Да, вы маленький гений.
- Об этом я и сам себе частенько напоминаю, но другие - никогда,
поскольку никто и задуматься над этим не хочет. Итак, звезды сверкали на
небе, и тут к нам в дверь постучали. Здесь, на Западе, нужно держать ухо
востро, поэтому я не стал тотчас открывать, а спросил, чего нужно. В общем,
не буду останавливаться на мелочах; это были пятеро индейцев сиу, которые
хотели обменять меха на порох.
- Надеюсь, вы не впустили их?
- А почему нет?
- Сиу, да еще среди ночи!
- Извольте! Если бы у нас были часы, то они показали бы приблизительно
половину двенадцатого. А это не слишком поздно. Как вестмен, я хорошо знаю,
что далеко не всегда можно оказаться на месте в часы посещений, а время
частенько ужасно дорого. Краснокожие сказали, что им еще всю ночь
маршировать, и так апеллировали к моему доброму саксонскому великодушию, что
я впустил их.
- Какая неосторожность!
- Почему? Страха я никогда не знал, и прежде, чем открыть, я поставил
условие, что все свое оружие они сложат у входа. К их чести должен признать,
что они выполнили это требование. Естественно, я держал револьвер в руке,
пока обслуживал их, на что они, как дикари, не могли обижаться. С ними я
совершил блестящую сделку: обменял скверный порох на очень хорошие бобровые
шкурки. Когда краснокожий и белый торгуют друг с другом, то первый всегда
остается с носом. Хотя меня это и огорчает, но я один, к сожалению, ничего
не могу изменить. Рядом с выходом висели три заряженных ружья. Когда
индсмены уходили, последний остановился перед самой дверью, повернулся и
спросил меня, не мог бы я угостить его глотком "огненной воды". Хотя теперь
и запрещено отпускать водку индейцам, все же я, как было сказано, сорвал
приличный куш и вследствие этого готов был оказать им любезность. Я
развернулся и ушел в дальний угол, где стояла бутылка бренди. В тот момент,
когда я повернулся, держа ее в руке, я увидел исчезающего за дверью человека
с одним из ружей, которое он успел сорвать с гвоздя. Я отставил бутылку,
схватил другое ружье и выскочил наружу. Само собой, я тотчас отпрыгнул в
сторону, поскольку в дверном проеме мог бы стать замечательной мишенью. Я
очень быстро рванулся из света в тень и не мог сразу хорошо осмотреться, но