"Карл Май. По дикому Курдистану" - читать интересную книгу автора

капля воды, приносящая утешение жаждущему. Возьми этот браслет и вспоминай
меня, когда будешь его надевать!
Она покраснела от радости и смущения и не знала, что отвечать.
- Я принадлежу тебе, о повелитель! - шепнула наконец она одними губами.
Это распространенное приветствие курдских женщин и девушек по отношению
к благородному мужчине. Староста был так обрадован тем, что его дочь
наградили, что он даже забыл о восточной сдержанности и потребовал дать ему
подарок, чтобы его получше рассмотреть.
- О как чудесно, как дорого! - воскликнул он и дал посмотреть браслет
другим.
Браслет пошел по рукам.
- Это янтарь, такой отличный, роскошный янтарь, какой и султан не носит
на своей трубке! Моя дочь, твой отец не может сделать тебе такие подарки к
свадьбе, какие тебе дал этот эмир. Его рот испускает мудрость, с волос его
бороды сочится доброта. Спроси его, разрешит ли он тебе его поблагодарить,
как дочь благодарит своего отца?
Она покраснела еще больше, чем прежде, тем не менее, спросила:
- Ты мне позволишь, господин?
- Позволяю.
Я сидел на полу, поэтому она ко мне наклонилась и поцеловала меня в
губы и в обе щеки. После этого она спешно ушла. Я не удивился такому способу
выражения благодарности, поскольку хорошо знал, что курдским девушкам
разрешено приветствовать поцелуем даже просто знакомых.
По отношению же к вышестоящему такое поведение могло быть расценено как
оскорбление. Поэтому, собственно, я удвоил мою доброту, позволив этот
поцелуй. Это тут же отметил и староста.
- Эмир, твоя милость озаряет наш дом, как свет солнца согревает землю.
Ты щедро наградил мою дочь, чтобы она тебя вспоминала, так позволь, чтобы и
я одарил тебя, чтобы ты не забыл Спандаре.
Он склонился над краем крыши и выкрикнул во двор слово "доян", то есть
"сокол". Сразу раздался радостный лай, открыли какую-то дверь, и я заметил,
что стоящие внизу освобождали дорогу какому-то псу, чтобы он смог по
лестнице добраться к нам наверх. Миг спустя пес уже ласкался со старостой.
Это была одна из тех самых ценных, желто-серых и необычайно больших и
сильных борзых, которых в Индии, Персии, Туркестане и вплоть до Сибири
называют слюги. Курды именуют эту редкую породу тази. Она настигает самую
быструю газель, нагоняет порой даже дикого осла и джигеттая - кулана,
мчащегося со скоростью ветра, не боится ни пантеры, ни медведя. Я должен
сознаться, вид этого зверя восхитил меня безмерно. Он как пес был так же
драгоценен, как мой вороной заслуживал этой оценки, будучи лошадью.
- Эмир, - сказал мне начальник, - собаки курдов-мисури знамениты далеко
за пределами наших гор. Я воспитал несколько псов, которыми гордился, но ни
один не сравнится с этим. Он твой!
- Староста, этот дар настолько ценен, что я не могу его принять, -
отвечал я ему.
- Ты хочешь меня обидеть? - спросил он меня мрачно.
- Нет, этого я не хочу, - отступил я, - я желал только сказать, что
твоя доброта больше моей. Позволь мне тогда принять пса, но разреши мне
также дать тебе эту флягу!
- Что это? Персидское благовоние?