"Карл Май. По дикому Курдистану" - читать интересную книгу автора

добавить столько же. Он остался бы этим доволен.
- Тысяча пиастров! Слишком мало! Подарил же я арабским шейхам шелковое
платье! Хотелось бы его видеть. Пойдем вместе, я все заплачу.
- Мне это подходит.
- Тогда поставим в известность агу!
- А что мы будем делать?
- По дороге купим подарок, вложим деньги.
- Но не слишком много, сэр!
- Сколько? Пять тысяч пиастров?
- Пять тысяч - больше чем достаточно!
- Well! Значит, пять тысяч! Есть!
Я вернулся к Селиму-аге.
- Скажи коменданту, что я приду с одним из моих спутников.
- Когда?
- Скоро.
- Твое имя он уже знает. Какое еще имя я должен сообщить?
- Хаджи Линдсей-бей.
- Хорошо! А пиастры, эмир?
- Мы просим разрешения преподнести ему подарок.
- Тогда и он должен вам что-то подарить!
- Мы не бедны. У нас есть все, что нам нужно, и мы только порадуемся,
если он нам ничего, кроме своей дружбы, не подарит. Скажи ему так!
Он ушел, утешенный и удовлетворенный.
Уже через пять минут мы с англичанином молча взирали на мир с лошадей;
я строго-настрого запретил мистеру Линдсею произносить хотя бы слово. Халеф
и болюк последовали за нами. Курда, как водится, мы уже отправили вместе с
взятым в долг одеянием и множеством приветов в Спандаре. Мы проехались по
базарам, купив расшитую материю к праздничному платью и симпатичный кошелек,
куда англичанин положил двадцать золотых меджиди, каждая по сто пиастров. В
таких случаях мой добрый мистер Линдсей никогда не скупился, это я уже узнал
на опыте.
Наконец мы поскакали к дворцу коменданта. Перед ним стояли в почетном
карауле около двухсот албанцев, предводительствуемые двумя мюльазимами под
командой нашего храбреца. Он обнажил саблю и громко скомандовал:
- Построиться!
Они старались от всего сердца выполнить это требование, но, в конце
концов, у них получилось что-то вроде змеистой линии, к концу переходящей в
согнутый хвост.
- Музыка! Давай!
Три флейты начали дружно скулить, а турецкий барабан звучал как
монотонный скрип кофемолки.
- Громче, сильней!
При этом добряк ага вертел глазами, музыканты не отставали, а мы, не
прерывая этот высокохудожественный и крайне для нас лестный прием,
подскакали к входу и спешились. Оба лейтенанта подъехали к нам и
поддерживали нам стремя. Я сунул руку в карман и дал каждому по серебряной
монете в десять пиастров. Они были явно удовлетворены и быстро засунули ее
куда-то в свои одежды, не выказывая ни малейшего признака обиды за свою
оскорбленную честь.
Турецкие офицеры низкого чина и сегодня, особенно в отдаленных