"Карл Май. По дикому Курдистану" - читать интересную книгу автора

и проверять, точно ли он исполняет службу, иначе он никогда не будет бояться
тебя!
- Я сделаю так, да, клянусь Аллахом, сделаю!
- Если он твердо знает, что ты не придешь, то он сидит, наверное, у
хозяина кофейни или у танцовщиц и высмеивает тебя!
- Пусть только попытается! Я приготовлю ему сюрприз, сегодня, нет, уже
сейчас. Эмир, давай мы с тобой его озадачим?
Я остерегся высказать сомнение по поводу, имею ли я право на вход в
тюрьму; напротив, я притворился, как будто оказываю Селиму-аге честь тем,
что сопровождаю его.
- А достоин ли этот парень увидеть лик эмира?
- Ты же сопровождаешь меня не ради него, а ради меня.
- Тогда и мне должны оказать честь, причитающуюся эмиру и эфенди,
который изучал закон.
- Само собой! Будет так, как будто меня сопровождает сам мутасаррыф. Ты
проведешь инспекцию в тюрьме.
- Тогда я иду с тобой, я убежден, что эти арнауты не примут меня за
какого-нибудь хаваса.
Вино оставалось у него лишь на дне кружки, я осушал свою кружку с такой
же скоростью. Его глаза стали маленькими, кончики его усов поднялись в
предвкушении скандала.
- Не выпьем ли еще по кружке, Селим-ага?
- Если тебе угодно, эфенди, пей. Я жажду разоблачить этого мазира. Мы
еще вернемся сюда завтра.
Сержант был лишь отговоркой, в действительности же добрый человек ага,
должно быть, уже почувствовал коварство этого вина из Тюрбеди Хайдари. Ага
отложил в сторону трубку и немного неуверенно поднялся на ноги.
- Как показался табак? - осведомился он.
Я догадался о причине вопроса и потому отвечал так:
- Плохой табак. От него болит и кружится голова.
- Аллахом клянусь, ты прав. Этот табак ослабляет систему крови и
нервов, тогда как мы пришли ее укреплять. Пошли, пора в дорогу!
Он хлопнул в ладоши. Это был сигнал того, что мы уходим, и мы вышли на
свежий воздух.
- Пошли, эмир, дай мне твою руку! Знаешь, я так люблю тебя!
Это была не любовь, а, скорее, его ослабевшая "система", что и побудило
его воспользоваться моей рукой, поскольку, как только его любовно обдул
свежий вечерний ветерок, он здорово зашатался.
- Правда, Мохаммед был толковый парень, эмир? - спросил он так громко,
что рядом проходивший человек остановился и уставился на нас.
- Почему тебе это пришло в голову?
- Потому что он не запретил лекарства. Если бы он их запретил, из
винограда делали бы только чернила. Ты знаешь, где находится тюрьма?
- За твоим домом.
- Да, ты, как всегда, прав, эмир. А где находится наш дом?
- Прямо перед тюрьмой, ага.
Он остановился, то есть, скорее, замер, пытаясь сохранить равновесие, и
посмотрел на меня оторопело.
- Эмир, ты такой же толковый парень, как и старик Мохаммед, это точно!
Но я тебе скажу, этот табак так подействовал на мой мозг, что я и справа