"Мак-каммон Роберт.Кусака" - читать интересную книгу автора

ненадолго) сохраняло иллюзорную красоту. В такие моменты мальчику
удавалось вообразить, будто он проснулся за тридевять земель от Инферно.
Он сидел среди тесно нагроможденных камней, на плоской верхушке
большого, как грузовик, валуна, из-за своей округлой формы известного в
здешних местах как Качалка. Качалка была сплошь изгажена нанесенной
аэрозольной краской наскальной живописью, грубыми ругательствами и
заявлениями типа "ГРЕМУЧКИ, ВЫКУСИТЕ ХУРАДО ХРЕН" - все это скрывало от
глаз остатки индейских пиктограмм трехсотлетней давности. Валун стоял на
гребне, заросшем щетиной кактусов, мескито и полыни, и находился примерно
в сотне футов над землей. Обычно мальчик спал именно на этом насесте - с
этой выгодной позиции были видны границы его мира.
К северу лежала черная, прямая как лезвие, черта: это выходящее из
равнин Техаса шоссе N 67, подрезав бок Инферно, становилось на две мили
Республиканской дорогой, пересекало мост через Змеиную реку и, миновав
убогую Окраину, снова превращалось в шоссе N 67, исчезая на юге, где
высились горы Чинати и простиралась Великая Жареная Пустота. И к северу, и
к югу насколько хватало глаз мальчика, машин на шоссе не было, зато над
какой-то падалью, валявшейся у обочины - броненосцем, песчаным зайцем или
змеей - кружили стервятники. Птицы устремились вниз попировать, и паренек
пожелал им приятного аппетита.
К востоку от Качалки лежали плоские, перекрещивающиеся улочки
Инферно. Приземистые кирпичные строения центрального "делового района"
окружали маленький прямоугольник Престон-парка, в котором находились:
выкрашенная белой краской эстрада, коллекция кактусов, высаженная Советом
по украшению города, и белая мраморная статуя ишака в натуральную
величину. Парнишка тряхнул головой, вытащил из внутреннего кармана
выцветшей джинсовой куртки пачку "Уинстона" и прикурил от зажигалки
"Зиппо" первую за день сигарету. "Мое вечное идиотское везение, - подумал
он, - прожить жизнь в городе, названном в честь осла." Опять-таки,
скульптура обнаруживала изрядное сходство с мамашей шерифа Вэнса.
Выстроившиеся вдоль улиц Инферно деревянные и каменные дома отбросили
на песчаные дворы и растрескавшийся от жары бетон лиловые тени. На
Селеста-стрит, над стоянкой подержанных автомашин Мэка Кейда, обвисли
многоцветные пластиковые флажки. Стоянка была обнесена восьмифутовой
изгородью из проволочной сетки, поверх которой шла колючая проволока и
большой красный плакат возглашал: "ВЕДИТЕ ДЕЛА С КЕЙДОМ, ДРУГОМ РАБОЧЕГО
ЛЮДА!" Парнишка догадывался, что все эти машины до единой собраны из
частей краденых автомобилей; самая приличная колымага на стоянке не могла
проехать и пятисот миль, но Кейд занимался тем, что пичкал наркотиками
мексиканцев. Как бы там ни было, продажа подержанных машин давала Кейду
только карманные деньги - его настоящий бизнес делался в другой области.
Дальше к востоку, где на краю Престон-парка Селеста-стрит
пересекалась с Брасос-стрит, отражая огненный шар солнца, оранжево сияли
окна Первого Техасского банка Инферно. Три этажа делали его самой высокой
постройкой в Инферно, если не считать видневшегося на северо-востоке
серого экрана "Старлайта" - кинотеатра под открытым небом. Бывало, можно
было усесться здесь, на Качалке, даром посмотреть кино, самому выдумывая
диалоги, немножко побузить, покривляться и провести время с полным кайфом.
"Да, времена и впрямь меняются", - подумал мальчик. Он затянулся и
выпустил пару колечек дыма. Прошлым летом кинотеатр закрылся, обеспечив