"Кит МакКарти. Пир плоти " - читать интересную книгу автора

о чем все-таки нет.
- Так когда?
- Что-то около десяти вечера или, может, в половине одиннадцатого.
И тут ему был задан вопрос, которого Джейми боялся и отвечать на
который у него не было никакого желания.
- И где?
Сделав глубокий вдох, он выдавил:
- В пабе.
- Каком?
- "Харви".
Паб находился в двух кварталах от школы. Джонсон кивнул, записал
название паба и про себя отметил, что молодой человек чего-то
недоговаривает, а то и вовсе врет.
- Ты можешь описать ее?
Как и большинство свидетелей, Джейми нарисовал очень приблизительный
портрет, от которого по большому счету не было никакого толку:
- Среднего роста. Каштановые волосы, коротко стриженные. Темные глаза.
Однако Джонсон записал показания Джейми очень подробно, словно тот
рассказывал о местонахождении сундука с сокровищами.
- Насколько коротко подстрижены волосы? И поточнее их оттенок,
пожалуйста.
Джейми рукой указал длину волос, проведя ладонью на уровне середины
шеи, и прибавил:
- Она красилась хной.
- А глаза, ты говоришь, темные?
- Ну да. Карие.
Джонсон почувствовал, как в нем нарастает возбуждение. Спокойным тоном,
стараясь ничем не выдать охватившего его волнения, он спросил:
- Какие-нибудь особые приметы можешь назвать?
Джейми покачал головой.
- Совсем никаких? Родинки, наколки, ничего такого?
И тут Джейми вспомнил, и в этот момент его лицо вспыхнуло. Смущаясь и с
трудом подыскивая слова, он признался, что на внутренней стороне левого
бедра у Никки была татуировка - красный скорпион.


* * *

У Айзенменгера накопилась куча всевозможных дел, которыми он не спешил
заняться. При этом директор музея был страшно занят. Сказать, что
профессиональные обязанности Айзенменгера разрывали его на части и доводили
до полной прострации, было бы неправдой. В отделении, конечно, не хватало
одного консультанта, и руководство школой никак не могло подыскать человека
на это место (во многом из-за репутации Рассела), но музею выделили двух
ординаторов, и это делало жизнь директора более или менее сносной. Время от
времени Айзенменгер испытывал угрызения совести из-за того, что ему
приходится до предела загружать практикантов работой - устав колледжей ее
величества со свойственным им лицемерием категорически запрещал это делать.
Однако совесть еще не замучила его настолько, чтобы жить и трудиться стало
невмоготу. Практиканты занимались препарированием, и через их руки проходил