"Джон Маккормак. Друг стад (Айболит из Алабамы) " - читать интересную книгу автора

пуделиной псарне, где в подробностях излагалась родословная каждой собаки. В
довершение удовольствия, хозяйка непременно познакомит Джан с историями
болезней всех своих подопечных. И все это займет немало времени, ведь при
последнем подсчете под началом у нее значилось дюжины две этих
родовито-именитых сокровищ.
Из-за отсутствия темного пигмента вокруг глаз, герефорды более прочих
подвержены глазным заболеваниям, особенно конъюнктивиту и злокачественным
опухолям глаза. Под длительным воздействием солнечных лучей на глазном
яблоке или веках особенно чувствительного животного возникает одна или более
сквамозных клеточных карцином. Если распознать опухоль на ранней стадии, ее
возможно удалить хирургическим путем либо при помощи жидкого азота, прижечь,
или, скажем, применить лекарство, ингибирующее развитие опухоли. Но если рак
распространился на глазное яблоко и прилегающие к нему ткани, приходится
удалять весь глаз целиком. Для ветеринаров, пользующих крупный рогатый скот,
это - задача не самая приятная. Поскольку операция производится над
пациентом в стоячем положении, необходимо надежно зафиксировать его в
расколе и аккуратно применить регионарную местную анастезию.
Подготавливая первую корову для "малой" операции на нижнем веке, я
видел, как Джан и миссис Зубер прогуливаются по дорожке, проложенной вдоль
сетчатого ограждения псарни. Увлеченные беседой, они бурно жестикулировали,
пытаясь перекричать весь этот гомон и лай. Через каждые несколько шагов они
останавливались и просовывали пальцы сквозь сетку, чтобы почесать очередной
собачий нос. Большинство псов стояли на задних лапках, - так, что их
забавные подстриженные тельца принимали положение почти вертикальное, - а
передние лапы колотили и сотрясали заборчик. Невозможно было сказать
наверняка, кто получает больше удовольствия, собачки или две дамы.
Я закончил оперировать первую корову и уже приступил к удалению глаза у
второй, когда рядом с расколом появилась Джан. Полковник к тому времени
успел задать мне по меньшей мере две сотни вопросов насчет коровьих глаз, а
мне удалось ответить ко взаимному нашему удовлетворению разве что на сто.
Как и следовало ожидать, он записывал каждое мое слово в свой гроссбух со
скоростью и проворством протоколиста суда. Так что прибытие Джан меня
изрядно обрадовало.
Полковник соорудил кормушки для коров, откупив у государства лишние
пустые пятидесяти пяти-галлоновые цилиндрические коробки, разрезав их вдоль
пополам, а затем приварив половинки в длину одну к другой. Одну из таких
кормушек зачем-то была поставлена стоймя к забору совсем рядом с Джан.
Джан как раз говорила что-то лестное о состоянии очередной коровы, как
вдруг резкий порыв ветра опрокинул массивную кормушку, и она всей тяжестью
обрушилась на нее сзади. Комплимент оборвался на полуслове, и Джан упала как
подкошенная на отнюдь не идеальную земляную поверхность прямо перед
расколом.
На две-три секунды я словно окаменел; сжимая в одной руке - пинцет, а в
другой - иглодержатель, я стоял в растерянности, не зная, что делать. С
одной стороны - вот, моя верная подруга жизни лежит без сознания в грязи,
слякоти и навозе; с другой стороны, я как раз дошел до самой ответственной
стадии сложнейшей операции на глазу, пользуя не кого-нибудь, а полковничью
лучшую корову-рекордистку. В ушах у меня звучал строгий голос профессора
хирургии, преподававшего у нас в колледже: "Не нарушайте стерильности!
Стерильности не нарушайте!"