"Джон Маккормак. Друг стад (Айболит из Алабамы) " - читать интересную книгу автора

нескольких лет, я понял, что нужный эффект достигается так: зубы крепко
стиснуты, а губы чуть расходятся в тот момент, когда выбрасывается струя
сока. Я не понимал, как такое возможно, пока не проследил за процессом
несколько раз; только тогда я понял, что это - особый врожденный дар,
возможный благодаря аномально-широкому промежутку между двумя верхними
резцами и очень подвижному языку. Благодаря этим двум чертам строения рта, в
сочетании с годами ежедневной практики, человек и становится прославленным
плевальщиком олимпийской категории. А еще я подметил, что, хотя некоторые
мужчины тоже жуют табак, путь в плевальщики-чемпионы им заказан. Их технике
недостает этакого изящества; они, похоже, избавляются от избытка жидкости во
рту как придется, не тратя времени на то, чтобы выработать особую манеру и
стиль. И, уж конечно же, мужчина ни за что не позволит застать себя с
дурацким платочком в руке. Вместо того, он вытрет губы и подбородок рукавом
рубашки, или, если время летнее, тыльной стороной ладони.
Когда все собаки получили свою дозу вакцины, некий престарелый
джентльмен обратился ко мне с просьбой.
- Док, там дальше по дороге живет миссис Шерли, она почитай что инвалид
и собаку привезти не может. Не могли бы вы к ней заехать и сделать прививку
старине Бастеру? Карни Сэм всегда ее выручал.
- Да конечно, с удовольствием. Показывайте дорогу.
- Только вот что, док. Этот Бастер - презлющая тварь. Вам понадобится
ловчая петля; миссис Шерли, небось, будет бранить вас почем зря, - да только
иначе к нему не подступишься.
Это наводящее ужас устройство представляло собою рукоятку от мотыги из
древесины гикори с двумя дырками, просверленными на расстоянии шести дюймов
друг от друга в той части, где обычно крепится сама мотыга. Сквозь дырки
пропускалась веревка, - сперва сквозь ту, что ближе к ручке, затем сквозь
ту, что ближе к противоположному концу, - и на свободном ее конце
завязывался здоровенный узел. Петля набрасывается на голову собаки; врач
затягивает свободный конец, и, зафиксировав пациента, спокойно делает
прививку. Я эту штуку терпеть не могу, однако порою без нее не обойтись.
Бастер являл собою сорок пять фунтов черной шерсти и лютой злобы. Он
сидел на цепи под персидской сиренью, и, едва увидев пса, я понял: такой
лютой твари мне еще не попадалось. Вокруг его глаз и носа красовались серые
круги седины; когда же Бастер оскалил пасть и зарычал, я убедился, что часть
резцов и все до одного клыки отсутствуют, - небось, обломал зубы о гостей и
непрытких коммивояжеров, предположил я.
Рыча и лая, пес прыгнул на меня еще до того, как я вторгся в его
владения. Поворачивал ли я налево или направо, Бастер метался и рявкал,
надеясь, что удастся как-нибудь урвать кус человечинки. Я от души надеялся,
что цепь выдержит.
Я медленно пошел вдоль дерева. Бастер следовал за мной, по-прежнему
бурно протестуя против дерзкого вторжения. Совершив несколько обходов по
часовой стрелке, я обнаружил, что цепь все укорачивается и укорачивается,
пока пес не примотал сам себя к стволу, точно чертик на ниточке. Я быстро
взял в зубы шприц и иголку на манер Тарзана, ухватил пса за хвост и дернул
его на себя, так, что обе его лапы повисли в воздухе. Вот теперь Бастер не
просто злился, он кипел от ярости! Бедолага лаял, рычал, отчаянно пытался
цапнуть своего мучителя, растянувшего его до предела. При всем при этом из
задней его части извергалось зловонное содержимое анальной железы. Улучив