"Джон Маккормак. Друг стад (Айболит из Алабамы) " - читать интересную книгу автора

справиться непросто. Когда жадная лошадь заглатывает еду слишком поспешно,
комок сухого корма размером с два кулака закупоривает пищевод длиной от
четырех до пяти футов. В довершение удовольствия, застрявшая порция пищи
может оказаться глубоко в грудном отделе, что чревато сущим кошмаром и для
лошади, и для ветеринара. Огромный рыхлый сгусток невозможно протолкнуть
вниз или вытащить, не рискуя повредить еще больше уже воспаленную и,
возможно, гангренозную пищеводную выстилку. Во многих таких случаях, даже
при удачном излечении, остаются зарубцевавшиеся ткани, так что у пациента
возникает предрасположенность к сходным проблемам в будущем.
Ферма мистера Брайанта находилась в южной части графства Самтер, у
самой границы с Чокто. Я часто работал с тамошними коровами, а вот к лошади
меня вызвали впервые. Дорога туда занимала минут двадцать; и за это время я
успел прокрутить в уме все возможные диагнозы.
"Может, просто яблоком или грушей подавилась, - сказал я себе. Однако в
это мне не особо верилось: для яблок и груш было еще слишком рано. Может, у
нее мыт и повреждены нервы гортани", - размышлял я. Мыт мучительное и весьма
заразное респираторное заболевание у лошадей, что зачастую осложняется
образованием абсцессов на лимфатических узлах шеи. Затем я подумал о
ботулизме, - этот недуг, во многих местностях весьма распространенный,
вызывает паралич мышц. Я уже жалел, что не справился по телефону о
подробностях: меньше пришлось бы нервничать в дороге. Мысленно я дал обет -
в будущем досконально расспрашивать позвонившего клиента.
Свернув на короткую подъездную дорожку и выруливая к симпатичному
кирпичному особнячку, я разглядел кобылу: она стояла у подсобного строения
между конюшней и домом. Рядом с ней, тыкаясь мордой в вымя, топтался
жеребенок. Глядя сквозь ветровое стекло, я со всей очевидностью убедился:
кобыле приходится несладко. Она понурила голову, туловище ее оцепенело, и
даже хвост не ходил ходуном туда-сюда, как это водится, особенно в сезон
мух. Даже когда с заднего крыльца сбежал Джеймс, я так и не отвел взгляда от
недужной лошади, жадно высматривая хоть какой-нибудь знак,
поспособствовавший бы мне в диагностике. Но нет, долгожданный свет не
воссиял! Перекинувшись с Джеймсом парой шуток, я попросил его рассказать о
кобыле подробнее.
- Ну, это кобылка для состязаний на короткие дистанции, годков ей
восемь-десять; на нашей ферме она вот уже второй раз как приносит жеребенка.
До сих пор ничем не хворала, насколько мне известно, - сообщил Джеймс. -
Сегодня утром гляжу: пытается попить из корыта, да только ничего не
заглатывает, - видно ж, по шее-то складочки не пробегают. Потом погрузила
морду в воду до середины, думала, может, так получится; но едва отошла от
корыта, вода из пасти так и хлынула. В жизни никогда такого не видел. А еще,
Док, с глазами у нее что-то неладно. - Наблюдательный скотовод всегда
подметит такие мелкие детали, равно как и необычное поведение, и перепады
аппетита, и то, что в определеннй час животное оказалось не в привычной
части пастбища. - У соседа моего не так давно с кобылой было вот точно то же
самое; чем-то подавилась, бедолага.
- Как ее зовут? - спросил я, поглаживая лоснящуюся шею.
- Да мы ее Фанни кличем, - отвечал Джеймс. - Сам не знаю, почему;
только вот привязались мы к ней.
Очень скоро я уже с головой ушел в рутину осмотра. Температура
оказалась повышена градуса на три, но пульс и дыхание участились лишь самую