"Карсон Маккалерс. Сердце - одинокий охотник ("Библиотека литературы США")" - читать интересную книгу автора

трехэтажные магазины и конторы. Но самыми внушительными зданиями города
были фабрики, где работала основная часть населения. Эти прядильные
фабрики росли и процветали, но большинство рабочих в городе жили очень
бедно. На улицах часто встречались лица, полные голодного отчаяния и
тоски.
Однако двое немых вовсе не ощущали тоски. Дома они с удовольствием ели
и пили, а Сингер оживленно делился с другом всем, что было у него на уме.
Так спокойно протекало время, пока Сингеру не исполнилось тридцать два
года и они не прожили тут с Антонапулосом десять лет.
И вдруг грек заболел. Он сидел на кровати, прижимая руки к толстому
животу, и по щекам его катились крупные и маслянистые слезы. Сингер
сообщил об этом его двоюродному брату, хозяину фруктовой лавки, а сам
попросил Отпуск. Доктор прописал Антонапулосу диету и сказал, что ему
нельзя больше пить вино. Сингер непреклонно выполнял предписания врача. Он
целыми днями просиживал у постели больного друга и всячески старался его
развлечь, но Антонапулос только искоса сердито на него поглядывал. Ничто
не могло его развеселить.
Грек капризничал, ему не нравились фруктовые напитки и блюда, которые
готовил ему Сингер. Он то и дело просил, чтобы Сингер помог ему слезть с
кровати помолиться. Толстые ягодицы свисали на небольшие пухлые ступни,
когда он стоял на коленях. Он шевелил пальцами, стараясь изобразить
"Миленькую деву Марию", а потом со страхом хватался за медный крестик на
грязной веревочке, висевший у него на груди. Он долго стоял, закатив глаза
к потолку, а потом дулся и не позволял другу с собой разговаривать.
Сингер был терпелив и делал все, что мог. Он рисовал картинки и раз
даже изобразил своего товарища, чтобы его насмешить. Но тучного грека
портрет обидел, и успокоился он, только когда Сингер представил его совсем
молодым, красивым, с ярко-золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Но
и тогда он постарался не показать своего удовольствия.
Сингер так прилежно ухаживал за своим другом, что через неделю
Антонапулос смог вернуться на работу. Но с тех пор жизнь друзей пошла
по-другому. Они потеряли покой.
Антонапулос больше не болел, но очень изменился. Он стал
раздражительным и уже не желал мирно проводить вечера дома. Когда он
выходил в город, Сингер не оставлял его ни на минуту. Антонапулос шел в
ресторан и, пока они сидели за столиком, украдкой прятал в карман куски
сахара или перечницу и столовый прибор. Сингер всегда платил за то, что
брал Антонапулос, и все обходилось мирно. Дома он выговаривал другу, но
тучный грек лишь невозмутимо улыбался.
Шли месяцы, и причуды Антонапулоса становились все опаснее. Однажды в
полдень он спокойно вышел из фруктового магазина своего двоюродного брата,
пересек улицу и стал мочиться у стены Первого национального банка на
глазах у прохожих. Встречая людей, чьи лица ему не нравились, он нарочно
налетал на них, толкаясь животом и локтями. Как-то он зашел в магазин и
выволок оттуда, не заплатив за него, торшер, а в другой раз попытался
стащить с прилавка игрушечный электрический поезд.
Для Сингера настало очень тяжелое время. В обеденный перерыв он то и
дело водил Антонапулоса в суд, чтобы улаживать его противозаконные
выходки. Сингеру пришлось хорошо изучить судебные порядки, и он не знал ни
минуты покоя. Деньги, которые он откладывал, были истрачены на штрафы и