"Йен Макдональд. Маленькая богиня" - читать интересную книгу автора

Высокая кумарими улыбнулась, но постаралась скрыть от меня улыбку. Она
вывела меня на джарока, чтобы я помахала рукой людям во дворе, и я увидела
сотни китайских лиц, обращенных вверх, ко мне, и услышала высокие
возбужденные голоса. Я все ждала и ждала, но двое туристов никак не уходили.
Это была непримечательная пара: темные лица местных жителей, крестьянская
одежда.
- Отчего они заставляют нас ждать? - спросила я.
- Помаши им, - подсказала кумарими. - Они только этого и хотят.
Женщина первая заметила мою поднятую руку. Она обмякла и потянула
своего мужа за рукав. Мужчина склонился над ней, потом поднял взгляд на
меня. На его лице я прочла множество чувств: ошеломление, смятение,
узнавание, отвращение, удивление, надежду. Страх. Я помахала, и мужчина
затормошил жену: "Посмотри, взгляни вверх". Я помню, что, в нарушение всех
правил, я улыбнулась. Женщина разразилась слезами. Высокая кумарими поспешно
увела меня.
- Кто эти смешные люди? - спросила я. - Они оба в очень белых башмаках.
- Твои отец и мать, - сказала кумарими.
Когда она уводила меня по коридору Дурги,[13] обычным порядком, чтобы я
не занозила свободную руку, ведя ею по деревянной стене, я почувствовала,
что ее рука дрожит.
В ту ночь мне приснился сон из жизни - не сон, а одно из самых ранних
воспоминаний, которые все стучатся, стучатся, стучатся в двери памяти. Это
воспоминание я не впускала к себе при дневном свете, поэтому оно приходило
по ночам, через тайный ход.
Я - в клетке, над ущельем. Река бежит далеко внизу, молочная от илистой
мути, сливками пенится над валунами и плитами, отколовшимися с горных
склонов. От моего дома к летним пастбищам перекинут через реку стальной
трос, а сижу я в проволочной клетке, в которой переправляют коз на тот
берег. За спиной у меня лежит большая дорога, вечно шумная от рева
грузовиков, плещутся молитвенные знамена и вывеска бутилированной воды
"Кинди" над придорожным чайным домом, который содержит моя семья. Моя клетка
еще раскачивается от последнего пинка дяди. Мне видно, как он висит,
уцепившись за канат руками и ногами и ухмыляясь щербатой улыбкой. Лицо у
него потемнело от летнего солнца, руки в трещинах и пятнах от возни с
мотором грузовика. В трещины на коже въелась смазка. Он морщит нос и
поднимает ногу, чтобы снова пихнуть мою скользящую на ролике клетку. Меня не
раз так переправляли через ущелье. Ролик раскачивается вместе с тросом,
горами, небом и рекой, но мне, в моей козьей клетке, ничто не угрожает. Дядя
ползет на несколько дюймов позади меня. Так меня переправляют через реку:
пинок за пинком, дюйм за дюймом.
Я так и не увидела, что убило его, - быть может, болезнь мозга вроде
тех, что поражает людей из долины, когда они поднимаются высоко в горы.
Просто в следующее мгновение я вижу, что дядя цепляется за трос правой рукой
и ногой. Левая рука и нога повисли, дрожат, как корова с перерезанной
глоткой, сотрясая и трос, и мою маленькую клетку. Мне, трехлетней, это
кажется очень смешным, и, решив, что дядя со мной играет, я тоже трясусь,
дергая клетку и дядю, вверх-вниз, вверх-вниз. Половина тела его не
слушается, и он пытается продвинуться вперед, передвигая одну ногу, вот так,
перехватывая руку так быстро, чтобы не выпустить троса, и при том непрерывно
подскакивает: вверх-вниз, вверх-вниз. Дядя хочет что-то крикнуть, но слова