"Йен Макдональд. Маленькая богиня" - читать интересную книгу автора

выходят невнятным мычанием, потому что половина лица у него парализована. И
вот я вижу, как разжимаются пальцы, вцепившиеся в трос. Я вижу, как его
разворачивает в воздухе и согнутая крючком нога соскальзывает. И вот он
падает, ища опоры половиной тела и вопя половиной рта. Я вижу его падение,
вижу, как он отскакивает от скал и уступов, - как всегда хотелось мне. Я
вижу, как он падает в реку и бурая вода поглощает его. Пришел старший брат с
крюком на веревке и подтянул меня обратно. Когда родители увидели, что я не
ору, не плачу, не всхлипываю, даже не накуксилась, они поняли, что мне
суждено стать богиней. Я улыбалась в своей проволочной клетке.

Лучше всего мне запомнились праздники, потому что только в эти дни я
покидала Кумари Гхар. Самым большим праздником был Дасан, конец лета. На
восемь дней город окрашивался в красный цвет. В последнюю ночь я лежала без
сна, слушая, как голоса на площади сливаются в единый гул, такой, каким
представлялся мне шум моря. Голоса мужчин, играющих на удачу с Лакшми,
богиней счастья. Так же играли мои отец и дяди в последнюю ночь Дасана.
Помнится, я сошла вниз и потребовала ответа, по какому случаю такое веселье,
а они оторвались от своих карт и просто расхохотались. Я думала, во всем
мире нет столько монет, сколько их валялось на столе в ту ночь, но и это
было ничто по сравнению с восьмой ночью Дасана в Катманду. Улыбчивая
кумарими рассказала мне, что иные жрецы целый год потом отрабатывают
проигранное. Затем настал девятый день, великий день, и я выплыла из своего
дворца, чтобы город поклонился мне.
Сорок мужчин несли меня на носилках, привязанных к бамбуковым стволам,
не тоньше меня в обхвате. Они шли осторожно, нащупывая каждый шаг, словно
улицы стали вдруг скользкими. Я, в окружении богов, жрецов и очумевших от
святости садху,[14] восседала на золотом троне. Ближе всего ко мне шли мои
кумарими, мои матери, такие нарядные в красных платьях и головных платках, с
лицами, раскрашенными так, что они вовсе не напоминали людей. Но голос
высокой кумарими и улыбка улыбчивой кумарими заверяли меня, что я вместе с
Хануманом и Таледжу продвигаюсь сквозь приветственные крики и музыку и
знамена, яркие на фоне синего неба, и запах, знакомый мне с той ночи, когда
я стала богиней, - запах крови.
В тот Дасан город приветствовал меня, как не приветствовал никогда. Гул
с ночи Лакшми не умолкал весь день. Мне, как деви Таледжу, не полагалась
замечать ничего столь низменного, как человеческие создания, но краешком
накрашенных глаз я заглядывала за ряд роботов охраны, двигавшихся вместе с
моими носилками, и улицы, расходившиеся лучами от ступы[15] Чхетрапати, были
плотно забиты людьми. Они плескали в воздух струи и потоки воды из
пластиковых бутылок, и брызги, сверкая крошечными радугами, осыпали их
дождем, но они этого не замечали. Их лица обезумели в молитвенном экстазе.
Высокая кумарими заметила мое недоумение и склонилась ко мне, чтобы
шепнуть:
- Они совершают пуджа[16] ради дождя. Второй раз не пришли муссоны,
деви.
Я заговорила, и улыбчивая кумарими заслонила меня, чтобы никто не
увидел движения моих губ.
- Нам не нравится дождь, - твердо заявила я.
- Богиня не может делать только то, что ей нравится, - сказала высокая
кумарими. - Это серьезное дело. Людям не хватает воды. Реки пересыхают.