"Уильям Макгиверн. Завтра опять неизвестность " - читать интересную книгу автора

бедрам.
Женщина словно окаменела, взор её был прикован к пятну отслоившейся
краски на двери лифта. Казалось, она не в своей тарелке, на щеках
проступили пятна, губы сжались в тонкую, враждебную линию. Когда на седьмом
этаже открылись двери, она быстро выскочила и зашагала по коридору, вихляя
широченными бедрами, давая понять, что её реакция как раз посередине между
глубоким смущением и не менее глубоким презрением.
Лифтер закрыл дверь и оглядел Ингрэма, не собираясь нажимать кнопку.
- Ну а теперь говори, кого же ты знаешь на десятом этаже? - спокойно
осведомился он.
- Друг моего отца, - ответил Ингрэм, медленно и таинственно ему
подмигнув. - Старинный дружок, партнер по гольфу. Папочка был тот ещё тип.
Член всех приличных клубов. "Дорожный клуб", "Большая раковина", "Клуб
Вильямса", "После бритья", - Ингрэм мягко засмеялся. - Причем
привилегированный член. Так что давай поднимайся, парень. Поехали.
Лифтер усмехнулся Ингрэму, затем снисходительно рассмеялся и включил
подъем.
- Я полагаю, ты тоже тот ещё тип. И все же здесь следи за собой. Эти
женщины знают свои права и возможности. Здесь не стоит выходками черных
аборигенов из джунглей смущать достойную публику.
Когда кабина остановилась на десятом этаже, Ингрэм похлопал парня по
плечу:
- Не попирай закон, парень! Ни на йоту!
И зашагал было по коридору к апартаментам Новака, но после нескольких
шагов умерил прыть и постарался привести свои нервы в надлежащее состояние.
Нахальная самоуверенность испарилась, сгорев в горниле страха. Он вынул
носовой платок и промокнул капельки пота, выступившие на лбу. "- Надо
просто расслабиться, - с чувством, близким к отчаянию, подумал он. -
Насмешничай и болтай, притворяясь, что все это тебя не трогает. Надо
выяснить как много он знает."
Расправив плечи, он вернул носовой платок в карман роскошного синего
костюма и тщательно его расправил. Приближаясь к дверям, изобразил на лице
приниженную улыбку - своего рода оружие. Внушающая доверие вежливость
обычно защищала его от пренебрежения и снисходительности. Поза тоже была
оружием. При необходимости он мог и усилить действие этих приемов, донельзя
растягивая улыбку и раболепно кивая, пока его манеры не достигали уровня
смехотворного бурлеска, унижающего человеческое достоинство. Это угнетало
белых и обычно заставляло их вести себя по-дурацки. Реакция на его злые
шутки становилась не слишком умной. Хоть какое-то удовлетворение -
небольшое, но все-таки.
Держа шляпу в руке, он деликатно постучал в дверь. При звуке шагов
страх вновь пронзил его, отозвавшись в груди мелкой холодной дрожью.
"- Легче, легче ", - думал он, закрепляя улыбку на губах.
Приветствие Новака абсолютно ничего ему не сказало. Они обменялись
рукопожатиями, Новак его впустил и представил Ингрэма огромному
краснорожему мужчине. Тот представился сам:
- Барк.
Смахивал он на боксера тяжелого веса, несколько раздобревшего от
спиртного. Барк заявил:
- Рад с тобой познакомиться, Джонни, - и протянул огромную мясистую