"Уильям Макгиверн. Завтра опять неизвестность " - читать интересную книгу автора

пеленки её отпрыску, пока она будет валяться во Флориде с тупым болваном -
драгоценным муженьком? Ты этого хочешь?
Его голос гремел все громче и громче, подстегиваемый распаляющимся
неистовством.
- Так, Лори? Ты хочешь, чтобы я превратился в ничтожество? Абсолютное
ничтожество?
- Я просто хотела, чтобы ты остался со мной, - в отчаянии трясла она
головой. - Вот и все, Эрл, клянусь.
- Ты сама не знаешь, чего хочешь, - он тяжело переводил дух, - сама
себя не знаешь, Лори. А я другой. Я знаю, что нужно делать.
Уходя, он громко хлопнул дверью. И грохот этот отозвался эхом, и
причудливая лестница старого дома заходила ходуном. Лорен осталась посреди
комнаты, крепко прижав руки ко рту, широко раскрытые глаза испуганно
смотрели на закрывшуюся дверь. Потом она безвольно опустила руки, ещё
немного постояла, медленно прошла в кухню и положила отбивную в дымящуюся
сковороду.

Глава четвертая

На следующее утро в самом начале десятого Джон Ингрэм вошел в
вестибюль отеля, где поселился Новак. Невысокий изящный парень лет двадцати
пяти был в сером с жемчужным отливом пальто, лакированных черных туфлях и
светло-серой шляпе с узкими полями, которую он лихо заломил и приспустил на
лоб. Словно танцевальный ритм чувствовался в его легкой, уверенной походке,
в раскованной манере движений всего тела. Он шел, как будто слушал звуки
военного оркестра: голову назад, плечи прямо, каблуки отбивают четкий такт
по ковру вестибюля.
В лице его было нечто лисье, а аккуратные усики усиливали впечатление,
что перед вами энергичный, шустрый пройдоха, типичный для большого города.
Однако общий облик не был ни жестким, ни высокомерным. Он казался скорее
весельчаком, чем человеком слишком сообразительным, как если бы одет был в
маскарадный костюм и понимал, что это одеяние вступает в вопиющее
противоречие с его истинным образом.
Проворно миновав вестибюль, он вошел в лифт. Цветной лифтер взглянул
на него с любопытством, но ничего не сказал. Когда в лифт вошла дородная
белая дама лет тридцати, Ингрэм передвинулся в дальний конец кабины и снял
шляпу с намеренной щепетильностью.
Всем своим поведением женщина этот жест игнорировала. Глядя сквозь
Ингрэма, она ледяным, отстраненным голосом скомандовала:
- Седьмой, пожалуйста.
Ингрэм широко и елейно улыбаясь, сказал:
- Мне бы хотелось к подружке на десятку, если ты не против, парень.
Его манера обращения была пародией на униженную просьбу, защитная
ирония прорывала гладь намеренно сладкого голоса. Интонация фразы то
поднималась, то виновато падала.
Лифтер покосился на него, предостерегающе сверкнув глазами.
- Куда-куда? Десятый?
- Совершенно верно. Старина десятка, - Ингрэм закивал головой, елейно
улыбаясь белой женщине. - "Старина большая удача ", - именно так называют
её игроки. "Старина большая удача ", - Он расхохотался, хлопая шляпой по