"Колин МакИннесс. Абсолютные Новички" - читать интересную книгу автора

- Да, но я говорю тебе, что доктор сказал мне...
- В таком случае я спрошу, как мне быть, у Папаши, и только у Папаши, -
сказал я. - А если Папаша когда-либо умрет, я спрошу, как мне быть у самого
себя.
Она поняла, что на этом все закончилось, и не бросила на меня, как
можно было ожидать, грязный взгляд. Вместо него я получил взгляд загадочный,
она смотрела на меня так раз шесть за всю мою жизнь, таким образом говоря
мне "Что за чудовище я вырастила? "
И я ушел.
На набережной реки, вдыхая свежий воздух, я остановился возле больших
новых высотных зданий, похожих на рентгеновский снимок дома с содранной
кожей, и смотрел на движущиеся под ними машины. Они ехали очень медленно,
уверенно (пых, пых) и вкрадчиво, под мостом электрической железной дороги (с
грохотом) и мимо электрической станции, похожей на супер-кинотеатр, к
которому прикрепили литники. Спокойствие, великолепное спокойствие, хоть и
довольно мрачное, подумал я. Тьфу на тебя, старая баржа, bon, bon voyage.
Раздался радостный крик, я повернулся и стал наблюдать за малышами,
расцветающими тинэйджерами, как можно их назвать, одетыми в маленькие джинсы
и свитера, играющими на своей детской площадки с героями из Диснейленда,
воздвигнутыми городским советом для того, чтобы усмирить их упрямое
самолюбие. И тут бац! Кто-то очень больно хлопнул меня по плечу.
Я очень медленно повернулся и увидел одутловатое, покрытое струпьями
лицо Теда Эдварда.
- Пиф-паф, - сказал я, веселя имбецила, целясь в него большим и
указательным пальцами, как пистолетом. - Плохой мальчик.
Тед Эд не сказал ничего, просто мрачно смотрел и испускал изо рта
зловонное дыхание.
- И что это, - спросил я, - ты здесь слоняешься?
- Живу здесь, - сказал Эд.
Я уставился на чувака.
- Боже мой, Эд, - воскликнул я, - ты действительно можешь говорить!
Он подошел ближе, пыхтя, как гиппопотам, и неожиданно начал вертеть
цепочкой от ключей, которую он прятал в кармане, до тех пор, пока она не
начала жужжать, как пропеллер.
- Что, Эд? - спросил я. - Никакой велосипедной цепи? Никакого
ножа-финки? Никакого чугунного лома?
И, кстати, он не был одет в свою униформу тедди-боя: ни вельветового
сюртука, ни громадных четырех-инчевых говнодавов, ни галстука-шнурка -
только эта безумная прическа, набриолиненные кудри, спадающие на лоб высотой
в один инч и его брюки-трубы, бывшие последний раз в стирке еще в эру Эттли.
Чтобы остановить вращающуюся цепь, он попытался схватить ее той же рукой,
которой ее вертел, ушиб красные костяшки своих пальцев, вздрогнул, сделал
обиженное лицо, а потом свирепое и вызывающее, когда сунул руку вместе с
цепью обратно в свои вонючие старые штаны.
- Переехал, - сказал он. - Сюда.
- А вся шайка? - спросил я его. - Вся знаменитая Докхедовская шайка?
- Без шайки, - сказал Эд-Тед. - То-ко я.
Я должен объяснить (и надеюсь, что вы поверите, хоть это и правда), что
Эдвард и я родились и были воспитаны, если можно так сказать, в двух шагах
друг от друга, на Хэрроу-роуд в Килберне, и носились везде вместе в коротких