"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автора

объездил всю Италию и даже Италийскую - Цизальпийскую - Галлию, повсюду
вынюхивая, существуют ли люди, мыслящие сходным с ним образом, и
обнаруживая, что таковым несть числа. Все они были вождями, но двух
различных типов: одни, подобные Марию Игнатию, Гаю Папию Мутилу, Понтию
Телезину, происходили из племенной аристократии, другие - Марк Лампоний,
Публий Веттий Скатон, Гай Видацилий, Тит Лафрений - были аналогами римских
Новых людей. В италийских гостиных и кабинетах велись серьезные разговоры, и
то обстоятельство, что здесь звучал только латинский язык, вовсе не значило,
что Риму прощены его преступления.
Концепция объединенной италийской нации, возможно, не отличалась
новизной, однако никогда прежде она не обсуждалась столькими знатными
италиками как нечто осуществимое. В прошлом все надежды возлагались на
завоевание римского гражданства, на то, чтобы сделаться частицами Рима,
который раскинулся бы по всей Италии. В партнерстве с италийскими союзниками
Риму принадлежало прежде безусловное первенство, так что те и рассуждали в
римском духе: они мечтали перенять римские установления, мечтали, чтобы их
кровь, их богатство, их земли навечно стали неотъемлемой принадлежностью
Рима.
Некоторые из участников этих бесед проклинали Араузион, однако были и
такие, кто видел причину бед в том, что латиняне не оказывают италикам
должной поддержки, ибо возомнили себя куда более достойными людьми, нежели
простые италики. Осуждающие зазнаек справедливо указывали на их растущую
исключительность и потребность в приниженном положении другой части
населения полуострова.
Араузион стал, конечно же, кульминацией долгих десятилетий бесславной
гибели воинов, из-за которой на полуострове все больше ощущалась нехватка
мужчин; это приводило к запустению и продаже собственности в счет долгов, к
тому, что все меньше людей могли усердно трудиться. Впрочем, столь же
катастрофически сказывалась гибель солдат и на римлянах с латинянами, так
что их нельзя было огульно обвинять во всех грехах. Самую лютую ненависть
вызывали римские землевладельцы богачи, проживавшие в Риме и имевшие
обширные угодья, называемые латифундиями, где использовался исключительно
рабский труд. Слишком часто римские граждане бессовестно измывались над
италиками: подвергали неугодных телесным наказаниям, забирали себе чужих
женщин, конфисковывали чужие земли для расширения своих.
Что конкретно привело большинство обсуждающих сей насущный вопрос к
тому, что стремление вынудить Рим к предоставлению италикам полноценного
гражданства было отвергнуто в пользу идеи создания независимого италийского
государства, было Силону не вполне ясно. Его собственная убежденность в том,
что отделение от Рима является единственным верным путем, родилась после
Араузиона, однако никто из его собеседников под Араузионом не побывал.
"Возможно, - размышлял он, - растущее желание порвать с Римом проистекает из
усталости и укоренившегося ощущения, что дни, когда Рим раздавал свое
бесценное гражданство, остались в прошлом и что так, как дело обстоит
сейчас, оно будет идти и впредь." Оскорбления накапливались до тех пор, пока
жизнь под римским владычеством не стала казаться италикам совершенно
невыносимой.
Единомышленника, страстно приверженного идее отделения, Силон нашел в
вожде самнитов Гае Папие Мутиле. Сам Силон питал ненависть не к римлянам и
Риму, а к невзгодам своего народа; зато Гай Папий Мутил принадлежал к