"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автораотношения (по его словам, обходительно, но с должной твердостью), из чего не
делал секрета от своих друзей и на форуме. - Бедняжка, это должно было случиться, - прочувственно делился он с сенатором, будучи уверенным, что его слышат и другие избранники, прохаживающиеся неподалеку. - Оставалось надеяться, что она выберет кого-то другого, а не беспомощную креатуру Гая Мария, но увы... Впрочем, я готов признать, что внешне он привлекателен. Цель была мастерски достигнута: знатоки политики на форуме и члены сената решили, что истинная причина неприятия Скавром кандидатуры Суллы заключается в известной каждому связи между Суллой и Гаем Марием. Ведь Гай Марий избирался консулом шесть ряд - беспрецедентный случай! - и карьера его была уже на изломе. Его лучшие дни остались в прошлом, и он уже не мог заручиться достаточным количеством голосов, чтобы быть избранным в цензоры. Это означало, что Гай Марий, заслуживший прозвище Третьего основателя Рима, так никогда и не достигнет величия наиболее знаменитых консулов, которые были цензорами. В раскладе римской власти Гай Марий представлял собой теперь битую карту, скорее любопытный экспонат, нежели реальную угрозу, человека, которого может превозносить разве что третий класс. Рутилий Руф налил себе еще вина. - Ты действительно намереваешься отправиться в Пессинунт? - спросил он Мария. - Почему бы и нет? - Как почему? Я бы еще понял, если бы речь шла о Дельфах, Олимпии, даже Додоне.[18] Но Пессинунт? Это же в глубине Анатолии, во Фригии![19] Самая заброшенная, проникнутая суевериями, неудобная дыра на свете! Ни капли грубые пастухи, галатийские дикари! Ну, Гай Марий!.. Уж не Баттака ли ты собрался лицезреть - в его расшитой золотом мантии и с драгоценными камнями в бороде? Так вызови его опять в Рим! Уверен, он будет только рад возможности продолжить знакомство с нашими матронами - некоторые из них безутешно оплакивают его отъезд. Марий и Сулла начали смеяться задолго до того, как Рутилий Руф закончил свою пламенную речь; неожиданно напряженная обстановка, в какой до этого проходил вечер, рассеялась, и они снова почувствовали себя вполне свободно в обществе друг друга. - Ты хочешь взглянуть на царя Митридата, - заключил Сулла; в этой его фразе не было слышно вопросительной интонации. У обоих его собеседников взлетели вверх брови; Марий хмыкнул: - Что за невероятное предположение? Что навело тебя на эту мысль, Луций Корнелий? - Просто я хорошо тебя знаю, Гай Марий. У тебя нет ничего святого. Единственные обеты, которые я когда-либо от тебя слышал, заключались в том, что ты обещал легионерам, что они поплатятся выпоротыми задницами; военные трибуны слышали от тебя то же самое. Может существовать всего одна причина, по которой тебе понадобилось тащиться в анатолийскую глушь, невзирая на ожирение и дряхлость: тебе приспичило взглянуть собственными глазами, что происходит в Каппадокии[20] и насколько в этом замешан царь Митридат. - Говоря это, Сулла улыбался такой счастливой улыбкой, какая не озаряла его лик уже многие месяцы. Марий повернулся к Рутилию Руфу в изумлении. |
|
|