"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автора

спрашивал Марий царя про себя. Наскоро припомнив историю жизни понтийского
властелина, он пришел к выводу, что тот не имел счастья любоваться не только
toga paetexta, но и toga alba.[75] Однако царь определенно узнал в Марии
римского консула; опыт же подсказывал Марию, что любой, не видевший прежде
такого одеяния, должен застыть в восхищении, даже если был знаком с ним по
описанию. Значит, видел - но где?
Царь Митридат Евпатор лениво поднялся по ступеням и протянул гостю
правую руку в повсеместно принятом жесте, свидетельствующем о мирных
намерениях. Рукопожатие состоялось: оба были слишком умны, чтобы превращать
первую церемонию в противоборство.
- Гай Марий, - начал царь по-гречески, причем с тем же акцентом,
который отличал греческую речь самого Мария, - что за неожиданная радость!
- Мне жаль, царь Митридат, что я не имею возможности приветствовать
тебя теми же словами.
- Входи же, входи! - сердечно пригласил царь Мария, обнимая его за
плечи и вводя в распахнутую дверь. - Надеюсь, челядь устроила тебя вполне
удобно?
- Вполне, благодарю.
Дюжина царских стражников просочились в тронную залу, опередив своего
повелителя и Мария; еще дюжина вошла за ними следом. Начался скрупулезный
осмотр залы, смахивавший на обыск. Затем половина стражников отправилась
рыскать по дворцу, другая же половина осталась при Митридате, не сводя с
него глаз. Царь проследовал прямиком к мраморному трону с пурпурной подушкой
и, усевшись, щелкнул пальцами, после чего слуги подставили кресло Гаю Марию.
- Предложили ли тебе, чем освежиться? - заботливо осведомился царь.
- Вместо этого я принял ванну, - ответил Марий.
- Тогда перейдем к трапезе?
- Если угодно. Только надо ли перебираться в другое помещение? Надеюсь,
тебе достаточно моего общества. Я не возражаю, если мы станем есть сидя.
Между ними был водружен стол, на котором появилось вино и простые
кушанья: овощи, огурцы с чесноком, залитые сметаной, рубленая телятина. Царь
обошелся без извинений по поводу незамысловатости пищи, а просто набросился
на еду. Марий, изголодавшийся за время путешествия, последовал его примеру.
Лишь когда трапеза была завершена, и стол был освобожден от блюд,
завязался разговор. За окнами сгущались мирные сумерки, в тронной зале
сделалось совершенно темно. Обмирающие от страха слуги заскользили вдоль
стен, зажигая светильники; язычки огня оказались слабыми, что объяснялось
дурным качеством масла.
- Где царь Ариарат Седьмой? - спросил Марий.
- Мертв, - ответил Митридат, ковыряя в зубах золотой палочкой. - Умер
два месяца назад.
- При каких обстоятельствах?
Теперь, находясь совсем рядом с царем, Марий увидел, что глаза у того
скорее зеленые, хоть и с карими крапинками, что было, конечно, весьма
необычно. Глаза эти сверкнули, потом царь отвел взгляд; когда он снова
воззрился на собеседника, в них не было заметно никакой хитрости. "Сейчас я
услышу ложь", - решил Марий.
- Смертельная болезнь, - отвечал царь с тяжелым вздохом. - Он умер
здесь, во дворце. Меня при этом не было.
- Вблизи города ты принял бой, - напомнил ему Марий.