"Эдриан Маккинти. Миг - и нет меня " - читать интересную книгу автора

Вдобавок я слишком разозлился на Дэнни, которому почти удалось подавить меня
своим интеллектом, чтобы мне задумываться о смерти очередного совершенно
неизвестного мне черномазого, добавившего еще одну строку в обширнейший
перечень насилий, захлестнувших в этом году Верхний Манхэттен.
То ли для того, чтобы прогнать ходьбой желание закурить, то ли в силу
еще каких-то причин, я решил спуститься к реке. Крюк небольшой, к тому же я
надеялся, что новых раздражителей там не окажется. Избранный мною маршрут
был, однако, не самым подходящим для прогулок. Мастерские, занимающиеся
главным образом разборкой на запасные части угнанных автомобилей, и
крошечные винные лавки перемежаются здесь пустырями. С левой стороны улицы
стоит новое здание "Коттон-клуба" [Коттон-клуб" - развлекательно-музыкальный
клуб в Нью-Йорке. Первоначально предназначался только для белых, хотя в нем
выступали многие знаменитые чернокожие джазмены], которое выглядит бледной
копией оригинала. Здесь же проходит Вестсайдский хайвей, стальные фермы
которого образуют череду постепенно понижающихся арок. Небоскреб "Коламбия",
автомобильные парковки, еще одна подозрительная автомастерская, несколько
рыбаков на набережной - вот и весь пейзаж.
Кстати, каждый раз, когда я вижу, что кто-то ловит рыбу в Гудзоне, мне
становится не по себе. Ведь эти люди рыбачат не из спортивного интереса -
все, что поймают, они едят сами или продают. Я сам видел на рынке мелкую
рыбу с чешуей черного или ядовито-зеленого цвета; изредка попадаются и более
крупные экземпляры, которые в какой-нибудь другой жизни вполне могли
называться форелью.
- Доброе утро, - поздоровался я с рыбаками. В ответ раздалось невнятное
ворчание. Не желая мешать, я прошел вдоль берега еще с полквартала и сел на
старые автомобильные покрышки. На лбу у меня выступила испарина, и я решил,
что это, несомненно, что-то вроде гипоглекимической реакции на поглощенный
за завтраком сахар. Когда-нибудь этот сахар меня убьет, точно.
По Гудзону медленно двигалась огромная мусорная баржа, поднимавшаяся к
причалу на 135-й улице. Еще выше по реке входила под мост Вашингтона яхта с
убранными парусами и включенным дизелем. Я пересел на парапет и некоторое
время смотрел на воду, думая исключительно о куреве. В конце концов я решил
пойти домой. Принять душ, отключить телефон и завалиться в постель - таков
был мой план. Будильник я поставлю на двенадцать, чтобы не слишком нарушать
свой суточный цикл. Может быть, потом я позвоню Рэчел.
Я посмотрел на часы. Было без малого семь. Как ни странно, я не
чувствовал особой усталости, хотя должен был бы валиться с ног.
Парк Риверсайд был почти пуст, если не считать нескольких горожан,
прогуливавших своих собак, редких бегунов, горстки бездомных и женской
волейбольной команды Колумбийского университета, глядя на которую я сразу
развеселился. Поднявшись по длинной лестнице (наверху мне пришлось ненадолго
остановиться, чтобы перевести дух), я прошел мимо величественной руины
Мавзолея Гранта, а потом спустился по 122-й улице, свернул у музыкальной
школы и оказался практически в двух шагах от своего дома. Поднявшись на свой
этаж, я некоторое время рылся в кармане, пытаясь отцепить квартирные ключи
от револьвера (в последнее время это превратилось у меня почти в ритуал), и
наконец вошел.
В квартире я приготовил себе еще чашку кофе, принял душ, по ошибке еще
раз побрился, вычистил зубы, врубил вентилятор и завалился в постель. Не
прошло, однако, и часа, как зазвонил мой дверной звонок. Он звонил, и