"Робин Маккинли. Солнечный свет " - читать интересную книгу автора

мальчишке, - если он внимателен, то и сам уже должен был заметить, - что
расписанный на бумаге график работы выглядит здорово, однако никогда в
точности не реализуется. Но возможность выбора, даже кажущаяся, могла
поднять дух - дух мальчишки. А даже непредсказуемые, но периодические
неподъемы в четыре утра поднимут настроение мне.
Мы с подружкой Эймил снова стали ходить по книжным развалам. А когда
выбрались с Мэлом в поход, то пошли в другую сторону от озера. Неспособность
решить, что и кому говорить, переросла в привычку не говорить никому ничего.
Забавно, но больше всего шансов услышать правду оказалось у Иоланды. Что-то
располагающее было в том, как она усаживала меня за стол, заваривала чай,
садилась напротив и говорила - о погоде, о последнем городском скандале или
о книге, которую мы обе прочитали. При этом она не только ничего не
спрашивала, но и, казалось, не сдерживала желание спросить.
Второй раз я чуть не проговорилась Мэлу. Однажды ночью меня выдернул из
сна очередной кошмар, я вскочила с кровати и добежала до противоположной
стены, прежде чем поняла, что у тела в кровати рядом - моя голова лежала у
него на груди - бьется сердце. Мэл не сказал никаких глупостей. Двигаясь
чрезвычайно неторопливо, он сел, включил свет и сделал мне чашку чая. К тому
времени я уже не шарахалась от каждой тени, но слишком кипела нездоровым
адреналином, чтобы заснуть. Мэл повел меня вниз и дал в руки кисточку. Он
уже не раз заговаривал о заказной работе, которую делает на одном из
спасенных байков. До того он, бывало, поручал мне накладывать грунтовку и
первый слой, полировать законченное, но не более. А той ночью я закрашивала
контур мелких дубовых листьев. Когда пришлось остановиться и идти готовиться
к булочному дежурству, я снова чувствовала себя почти, нормально. Нет, не
нормально. Как-то иначе. Будто я случайно вернулась в бабушкин мир, куда не
хотела идти. Но, если я была именно там, он пошел мне на пользу. Мне было
интересно, кому предназначен байк, зачем заказчику понадобился дуб. Мэл
никогда бы не взялся рисовать стандартные штуки - рычащих демонов, молнии,
сверхгероев, сплошь челюсти, бицепсы и языки пламени; одна из немногих
глупостей, способных поколебать его спокойствие - байк, украшенный
изображением летящего волшебника. Но дерево было... ну, странным символом
для штуки с колесами, созданной нестись во весь опор. С другой стороны,
деревья - символ стойкости, верно? Они не подвержены никакой темной магии.
Да вот, вряд ли обыкновенный байкер будет особо интересоваться такими
тонкостями.
Я почувствовала легкий сквознячок - Мэл открыл окно, послышался шорох
листьев. Мне не приходило в голову, что мое тайное дерево может быть,
скажем, дубом, ясенем, буком - каким-то конкретным видом дерева, растущим в
обычном лесу. Я не хотела, чтобы бабушкин мир имел с этим что-либо общее. Я
не хотела, чтобы случившееся со мной на озере было как-то связано с этим
миром, с этим обычным ландшафтом. Я положила кисточку, подошла к Мэлу и
стала с ним рядом возле окна.
Пару недель наше с мамой общение заключалось в напряженной и звенящей
тишине после ссоры и сообщениях, передаваемых через мирных посредников;
потом мама начала давать мне обереги. Она появлялась в кофейне около восьми
утра с очередным заговором на обычной для продавца заклинаний скрученной в
трубочку коричневой бумажке. Я не хотела брать их, но брала и не спорила. Я
вообще ничего не говорила, кроме "спасибо" (иногда). Мыс мамой уже долгие
годы не вели легких бесед - наши отношения никогда не были легкими. Я