"Алистер Маклин. Крейсер "Улисс" ("Корабль ее величества "Улисс", "Полярный конвой")" - читать интересную книгу автора

мертвецким сном, у остальных же не было даже желания подумать о письме.
Старший матрос Дойл, старшина второго кубрика, ветеран с тремя шевронами
(тринадцать лет нераскрытых преступлений, как скромно объяснил он
появление нашивок, полученных за безупречную службу), выразил свое
отношение к этому приказу следующим образом: "Будь моя старушка
одновременно Еленой Прекрасной и Джейн Рассел, а вы, олухи, видели, что у
меня за красотка, я не послал бы ей и вшивой открытки".
С этими словами он достал с полки свою койку, подвесил ее прямо над
горячей трубой (почему не воспользоваться своими привилегиями?) и две
минуты спустя спал как убитый. Его примеру последовала вся вахта до
единого. Мешок с почтой был отправлен на берег почти пустой...
Ровно в шесть ноль-ноль, ни минутой позже, "Улисс" отдал швартовы и малым
ходом двинулся к проходу в боновых заграждениях. В серых сумерках,
пробивавшихся сквозь низкие свинцовые облака, едва различимый среди густых
хлопьев снега корабль, словно привидение, скользил по рейду.
Но даже в редкие паузы между снежными зарядами крейсер было трудно
разглядеть. Казалось, что он невесом: так расплывчат, нечеток был его
силуэт. В нем было что-то эфемерное, воздушное. Это, конечно, была
иллюзия, но иллюзия, хорошо сочетавшаяся с легендой. Хотя "Улисс" и прожил
недолгую жизнь, он успел стать легендой, В нем души не чаяли торговые
моряки, которые несли трудную службу в северных морях, те, кто ходил из
Сент-Джона в Архангельск, от Шетлендских островов до Як-Майена, от
Гренландии до заброшенных на край света портов Шпицбергена. Повсюду, где
возникала опасность, где подстерегала смерть, там, словно призрак,
появлялся "Улисс". В минуту, когда люди уже не надеялись увидеть вновь
хмурый арктический рассвет, взорам их представал силуэт крейсера.
Крейсер-призрак, почти легенда, "Улисс" был построен недавно, но успел
состариться в полярных конвоях. Он плавал в северных водах с самого своего
рождения и не знал иной жизни. Сначала плавал в одиночку, эскортируя
отдельные корабли или отряды из двух-трех кораблей. Потом стал действовать
совместно с фрегатами и корветами, а теперь и шагу не ступал без своей
эскадры, относившейся к 14-й группе эскортных авианосцев.
В сущности, "Улисс" и прежде не оставался в одиночестве. За ним по пятам
бродила смерть. Стоило ей костлявым своим перстом указать на танкер, как
раздавался адский грохот взрыва; едва касалась она транспорта, как тот,
надвое перешибленный вражеской торпедой, шел ко дну с грузом военного
снаряжения; прикасалась к эсминцу, и тот устремлялся в свинцовые глубины
Баренцева моря. Указывала курносая на подводную лодку, и та, едва всплыв
на поверхность, расстреливалась орудийным огнем и камнем падала на дно:
тогда оглушенная, онемевшая от ужаса команда молила лишь об одном - о
трещине в прочном корпусе лодки, что означало бы мгновенную милосердную
кончину, а не мучительную смерть от удушья в железном гробу на дне океана.
Повсюду, где возникал "Улисе", появлялась смерть. Но смерть никогда не
прикасалась к нему. 0н был везучим кораблем, кораблем-призраком, и Арктика
служила ему домом родным.
Призрачность эта была, конечно, иллюзией, но иллюзией рассчитанной.
"Улисс" был спроектирован для выполнения определенной задачи в
определенном районе, а специалисты по камуфляжу дело свое знали. Особая
арктическая защитная окраска - ломаные, наклонные диагонали белого и
серо-голубого цвета плавно сливались с белесыми тонами водных пустынь.