"Алистер Маклин. Крейсер "Улисс" ("Корабль ее величества "Улисс", "Полярный конвой")" - читать интересную книгу автора

невероятно глупо он выпотрошил рундук в кубрике для сержантов морской
пехоты, но был застигнут на месте преступления старшим сержантом Ивенсом и
сержантом Мак-Интошем. Они не стали докладывать о случившемся, и следующие
трое суток, Райли провел в лазарете. По его словам, он оступился на трапе
в котельном отделении и с шестиметровой высоты упал на железные плиты. Но
подлинная причина его пребывания в лазарете была известна всем, и Тэрнер,
старший офицер, решил списать Райли с корабля. К удивлению всего экипажа и
в неменьшей степени самого Райли, инженер-механик Додсон упросил, чтобы
тому дали последний шанс, и Райли был оставлен на корабле.
Начиная с того самого дня, то есть в течение четырех месяцев, Райли только
и делал, что подстрекал команду. Едва ли логично, хотя и закономерно, его
краткое знакомство с морскими пехотинцами развеяло в дым его пассивную
терпимость по отношению к флоту, уступив слепой ненависти. Как
подстрекатель Райли преуспел гораздо больше, чем как преступник.
Хотя почва для его деятельности была благодатной, следовало отдать должное
также и его проницательности, звериному чутью и лукавству, его власти над
матросами. Хриплый, настырный голос, напористость да еще пронзительный
взгляд глубоко посаженных глаз - все это придавало Райли некую
таинственную силу, которую он в полной мере проявил несколько дней назад,
вызвав бунт, кончившийся гибелью младшего Ральстона и таинственной смертью
морского пехотинца. Вне всякого сомнения, именно Райли был повинен в
смерти их обоих; несомненно было также и то, что вину его оказалось
невозможным доказать. Любопытно, думал Николлс, какие новые козни
рождаются за этим низким, нахмуренным лбом и почему этот же самый Райли то
и дело приносит на корабль бездомных котят и раненых птиц и заботливо за
ними ухаживает.
В динамике затрещало. Звук этот пронзил мозг Джонни, заглушив негромкие
голоса. И не только в лазарете, но и в самых отдаленных отсеках корабля -
в орудийных башнях и погребах, в машинных и котельных отделениях, на
верхней палубе и в нижних помещениях - замолкли разговоры. Слышался лишь
шум ветра да удары волн, глухой рев втяжных вентиляторов в котельных и
жужжание электромоторов. Напряжение, охватившее семьсот тридцать с лишком
офицеров и матросов, было почти осязаемым.
- Говорит командир корабля. Добрый вечер. - Вэллери произнес эти слова
спокойно, с хорошей дикцией, без каких-либо признаков волнения или
усталости. - Как вам известно, у меня вошло в обычай перед каждым походом
извещать вас о том, что за работа вам предстоит. Полагаю, вы вправе знать
это. Информировать вас надлежащим образом - мой долг. Долг не всегда
приятный - он не был таковым последние несколько месяцев. Однако на сей
раз я почти доволен. - Вэллери помолчал, потом заговорил вновь
неторопливо, размеренно: - Это наша последняя операция в составе флота
метрополии. Через месяц, Бог даст, мы будем на Средиземном.
"Молодец, - подумал Николлс. - Подсласти пилюлю, намажь пожирнее!" Но
Вэллери и не думал этого делать.
- Но прежде всего, джентльмены, надо сделать свое дело. И дело нешуточное.
Мы опять идем в Мурманск. В среду, в 10.30, севернее Исландии состоится
рандеву с конвоем из Галифакса. В конвое восемнадцать транспортов -
крупнотоннажных судов со скоростью хода пятнадцать узлов и выше. Это наш
третий русский конвой, Эф-Ар-77, если захотите рассказать когда-нибудь о
нем своим внукам, - добавил он сухо. - Транспорта везут танки, самолеты,