"Алистер Маклин. Черный сорокопут" - читать интересную книгу автора

- Готовы мы к приему гостей, Генри? - В голосе слышалось облегчение:
слава, мол, Богу, рискованная кампания позади.
- Каюты готовы, босс, - ответствовал Генри мерзким грубым голосом. -
Показать им?
- А что, покажи. Я буду у себя. Повидаемся позже. И пожалуйста, без
фокусов!
Генри направился к корме, мы - за ним, за нами - конвойные. Когда
палубная надстройка осталась позади, он осветил фонариком крышку люка.
Нагнулся, убрал болт, открыл люк, направил луч в зияющую дыру.
- Спускайтесь.
Я, отсчитывая ступеньку за ступенькой на отвесной стальной лестнице,
иду первым. Сразу за мной - Мэри Гопман. Считаю: раз, два... Десять
ступеней. Едва светлая головка Мэри оказывается на уровне палубы, люк
захлопывается. Слышен скрежет задвижки. Еще две-три ступеньки вниз - и
пора осмотреться.
Отвратительный каземат, непроглядно темная тюрьма. Впрочем, зачем
сгущать краски? Тусклый светлячок пробивается сверху, сквозь щели люка,
ведь в рубке на палубе горит лампа. Так что определиться в пространстве
можно без помощи рук и передвигаться - без тросточки. Но все равно
гнуснейшая резиденция, равных в мире не сыщешь. И вонища жуткая.
Бубонная чума, а не запах. Разит - аж небесам тошно.
Единственный путь отсюда тот, что ведет сюда. Поближе к корме -
дощатая перегородка, между досками - щель. Бесполезная. Ничего сквозь нее
не разглядишь, зато унюхаешь. Запах бензина. Значит, там машинное
отделение. Поближе к носу - две незапертые двери. Одна - в примитивный
сортир. Унитаз и раковина с краном. Из крана, если пожелаешь, хлынет вода
- коричневая, солоноватая, но все-таки не морская... Вторая - в крохотную,
четыре на шесть, каморку, почти полностью загроможденную койкой, кажется,
без простыней, зато с одеялами, по первому впечатлению вполне приличными.
В передней части трюма просматриваются - наверху, слева и справа -
отверстия, по шесть дюймов в диаметре. Вероятно, вентиляция, не такая уж
роскошь в предлагаемых обстоятельствах. Жаль только, что в эту
безветренную ночь - да еще на стоянке - она бездействует.
Весь трюм от носа до кормы опоясан досками В четыре ряда. Два ряда,
те что поближе к бортам, ограждают ящики, пирамиды ящиков вдоль всех
стенок лишь возле вентиляторов - проемы, открывающие достул воздуху.
Между внешними и внутренними рядами досок наложены в половину высоты
трюма еще какие-то ящики да мешки. Между внутренними перилами, от
машинного отделения до двух дверей на носу, - проход фута в четыре
шириной. Под ногами у нас - деревянный пол со скребком и веником он не
встречался, думаю, еще со времен коронации.
Я продолжал осматриваться, постепенно обретая хладнокровие; в душе
теплилась надежда, что освещение, хотя и убогое, все же позволит Мэри
Гопман изучить мою тщательно выверенную мимику: некий баланс беспокойства,
безразличия и бесстрашия. Как вдруг свет у нас над головой вовсе померк,
секундой позже с кормы донеслось характерное нытье, переходящее в вой,
сомневаться не приходилось: ожил мотор. Судно завибрировало, дернулось
вперед, притормозило, и я явственно различил топот босых ног и шлепанье
сандалий - с корабля уходили лишние. Потом мотор заглушил все побочные
звуки. Судно слегка накренилось вправо и отвалило от причала.