"Алистер Маклин. Страх - это ключ" - читать интересную книгу автора

очередная сигара в углу его рта мелко подрагивала. Шатенка подалась вперед,
зажимая правой рукой готовый открыться в крике рот. Судья больше не был
судьей. Он превратился в истукана, в бледное восковое подобие самого себя,
неподвижно сидящее в кресле. Клерк, репортер, швейцар так же, как и судья,
замерли в самых неестественных позах. Студентки и пожилая старая дева сидели
с широко раскрытыми глазами, удивление на их лицах исчезло, уступив место
страху. Печальная старушка, находившаяся ко мне ближе всех, что-то шептала
или просто шевелила губами - казалось, она сейчас заплачет или закричит. Я
смутно надеялся, что до крика или шума дело не дойдет. Но тут взглянул на
шерифа и понял, что не один я вооружен: шериф доставал свой пистолет.
Его движения не были такими совершенными, как показывают в кино: полы
кожаной куртки цеплялись за тростинки, из которых было сплетено кресло, и
мешали ему добраться до кобуры. Потребовалось целых пять секунд, чтобы
ухватиться за рукоятку пистолета.
- Не делайте этого, шериф! - громко отчеканил я. - Эта пушка смотрит
прямо на вас!
Но мужество, а может, глупость этого карлика были обратно
пропорциональны его размерам. По глазам, с ненавистью устремленным на меня,
по плотно сжатым губам, наконец, по лихорадочной суетливости можно было
заключить, что его уже не остановить. Оставался единственный возможный
способ. Я поднял револьвер и прицелился. Мушка остановилась чуть ниже локтя
шерифа.
Когда рука его с зажатым в нем оружием показалась из кобуры, я нажал на
спуск. Грохот, многократно усиленный стенами маленького зала, оглушил всех,
в том числе и меня. Кричал шериф или нет - не знаю. Пуля не то пробила ему
руку, не то попала в пистолет - в горячке я не успел разобрать. Одно могу
сказать твердо: я видел трясущийся правый бок шерифа и всех, неподвижно
сидевших на местах, и пистолет, который свалился на стол неподалеку от
записной книжки незадачливого репортера.
А мой кольт уже был направлен на мужчину в дверях.
- Входи, приятель, и становись рядом с ними! - махнул я ему
револьвером. - А то как бы тебе не пришло в голову позвать на помощь. - Я
дождался, пока он войдет, притворит дверь, потом быстро обернулся, услышав
шорох у себя за спиной...
Можно было не торопиться. Полицейский, шатаясь, стоял на ногах, но как
он стоял! Он согнулся почти вдвое, одна рука еще касалась пола, другая
шарила по спинке скамьи, рот судорожно раскрывался и закрывался, как у рыбы,
вытащенной из воды. Вот он выпрямился - медленно-медленно - и занял
устойчивое положение. На лице его были злость, и ненависть, и презрение, и
полное безразличие к смерти.
- Придержите своего "добермана", шериф! - отрывисто сказал я. - Иначе
ему будет очень больно!
Шериф, бросив на меня злобный взгляд, процедил сквозь зубы нецензурные
слова. Он сидел, сгорбившись в своем кресле, поддерживая левой рукой правую
кисть; он был слишком занят сейчас самим собой, чтобы предостерегать от
опасности кого-нибудь другого.
- Отдайте мой револьвер! - хрипло потребовал полицейский. Его как будто
что-то душило, даже эти немногие слова он произнес с большим трудом, потом,
качнувшись, он сделал шаг вперед и оказался не дальше шести футов от меня.
Сущий ребенок, не больше двадцати двух лет! Дурак еще!