"Ларри Макмертри. Ласковые имена" - читать интересную книгу автора

полюбопытствовала Эмма, следуя за матерью, выплывшей на верхнюю площадку
внутреннего дворика. - Этого я в тебе никогда не пойму. Почему ты видишься
со всеми этими людьми, если их не любишь?
- К счастью для тебя, ты слишком молода, чтобы это понять, - ответила
Аврора. - Я чем-то должна себя занять, иначе старость наступит завтра же.
Опершись о балкон, Аврора стояла вместе с дочерью, глядя, как луна
поднимается над вязами, над кипарисом, который она любила больше всех
деревьев на свете, над высокой стеной сосен, которые окружали задний двор.
- А кроме того, я их люблю, - задумчиво продолжала она. - Они в
большинстве своем очаровательные мужчины. Но мне, видимо, суждено встречать
людей, в которых шарма или слишком мало, или чересчур много. Слишком мало у
меня уже было, а теперь я не могу найти, где его будет больше. А ты явно
удовлетворилась вариантом, где о шарме и говорить не приходится.
- Ненавижу этот шарм, - сразу же заявила Эмма.
- Да, до моего ожерелья тебе еще надо созреть, - сказала Аврора,
надевая его на шею. - Помоги мне, пожалуйста, застегнуть.
Еще минуту она в задумчивости смотрела на луну. Эмма часто наблюдала у
нее такое задумчиво-спокойное выражение лица, обычно перед приходом гостей.
Словно ее мать ненадолго зависала в бездействии, чтобы потом проявить еще
большую энергию.
- Кроме того, вполне логично, что я предпочитаю Ренуара данному
мужчине. Ренуар - прекрасный. Мало что может с ним сравниться.
- Я люблю его, но Клее мне все-таки нравится гораздо больше, - заметила
Эмма.
Это была другая прекрасная картина ее бабушки, купленная ею уже в очень
пожилом возрасте. Ее мать никогда не любила эту картину, хотя и не
возражала, чтобы она висела у нее в гостиной. Видимо, это был последний
предмет многочисленных разногласий между Авророй и Амелией Старретт, потому
что та покупала картину, когда она уже стоила недешево. Аврора не хотела,
чтобы мать тратила большие деньги на картину, которая, как ей казалось, того
не стоила, и тот факт, что со времени покупки она многократно увеличилась в
цене, не развеял ее неприязни. Это была поразительная, смелая композиция
нескольких линий, одни серые, другие черные, третьи красные, расположенные
под углом друг к другу и не соприкасающиеся. Ее мать отвела для картины
место на белой стене рядом с пианино, как казалось Эмме, слишком близко от
больших окон. По временам картину заливал такой яркий свет, что она
становилась почти невидимой.
- Ну ее-то ты можешь взять, как только обзаведешься приличным жильем, -
сказала Аврора. - Я не до такой степени ее не люблю, чтобы сослать в гараж,
но когда у тебя будет нормальный дом, ты должна будешь ее забрать. Это была
одна из серьезнейших ошибок твоей бабушки, другой ошибкой, разумеется, был
твой дед.
- Вот у кого был шарм, который ты так ценишь, - заметила Эмма.
- Да, отец был очарователен, - согласилась Аврора. - Шарма хватало
каждому, кто был воспитан на чарльстоне, это я понимаю. Он никогда не
повышал на меня голоса, пока не дожил до восьмидесяти лет, но в этом
возрасте постарался наверстать упущенное. Последние десять лет своей жизни
он только и кричал на меня.
- Почему? - удивилась Эмма.
- Откуда мне знать. Может быть, этим чарльстонщикам шарма отпущено