"Антон Семенович Макаренко. Марш 30-го года (Восьмитомник, т.2)" - читать интересную книгу автора

впереди. Знамя шло по-походному - в чехле.
По плану коммунарам полагалось бы быть уставшими. Поезд пришел в
Харьков в два часа ночи. Мы до рассвета "проволынили" на вокзале, пока
нашли подводы для вещей. Только вчера мы были в Севастополе#1, дышали
югом, морем, кораблями, широкими, вольными глотками пили бегущие мимо нас,
быстро сменяющиеся впечатления. Сейчас, ранним утром, притихшим в
мальчишеской лукавой бодрости, для нас таким непривычно знакомым показался
Харьков, и это было тоже ново, как будто мы продолжаем поход по новым
местам. Поэтому мы не ощущали усталости.
Прошли через город, вот и белгородское шоссе, вот и лес. Фанфаристы
свернули вправо на нашу дорожку в лесу. Всегда в этом месте мы распускали
строй и пробираличь через лес "вольно", чтобы построиться снова в поле. Но
теперь нас, наверное, будут встречать, и мы держим фасон.
- Справа по одному, марш!
Коммунары вытянулись в одну линию.
Лесные дорожки родные, на них знакома каждая морщинка, каждая сломанная
придорожная веточка.
Оркестр уже выбрался из леса и торопливо перестраивается "по шести".
Навстречу бегут по межам, сокращая путь, обрадованные люди: рабочие,
служащие, их дочки и пацаны, приятели с Шишковки. Скачут по жнивью собаки.
Волчок быстро шепчет:
- Марш Дзержинского... раз, два...
Мы салютуем встречающим нашим маршем - маршем Дзержинского#2.
Эту честь мы оказываем далеко не каждому.
Коммунары бстро перестраиваются. Им трудно сдержать улыбку в то время,
когда кругом им машут шапками, протягивают руки и кричат:
- Васька, а Ваьска, черный какой...
Но коммунары держат ногу и напускают на себя серьезность.
Пыльная дорога еле-еле вмещает наш широкий строй, и поэтому нам трудно
сохранять воинскую красивость. Встречающие идут рядом, разгля-
дывая наши загорелые физиономии. Землянский впереди особенно лихо звенит
тарелками, и особенно высоко передовые задирают фанфары навстречу солнцу,
в удивлении выпучившему на нас единственный глаз.
Летит к нам навстречу и Соломон Борисович, наш заведующий
производством, человек толстый и юношески подвижный. Он ничего не понимает
в неприкосновенности строя, прямо с разбегу со страшной инерцией своей
шестипудовой массы бросается мне на шею и считает обязательным
по-настоящему обчмокать меня расстроенными старческими губами.
Разогнавшаяся в марше знаменная бригада налетает на нас, а на нее налетает
первый взвод#3. Первый взвод хохочет, и командир взвода Миша Долинный
протестует:
- Выйдите из строя, Соломон Борисович.
Соломон Борисович протягивает к нему руки.
- Товарищ Долинный, как вы загорели, это прямо удивительно!
Он пожимает руку смущенному Мише, семенит рядом с ним и торжествует:
- Теперь вы меня ругать не будете. Есть где работать - не скажете, что
Соломон Борисович ничего для вас не приготовил. Вот я Вам покажу... Вы
видите крышу? Вы видите, видите? Вон за деревом...
Миша безнадежно пытается поймать ногу и сердится:
- Соломон Борисович, вы же видите, что мы идем со знаменем! Станьте