"Антон Семенович Макаренко. Марш 30-го года (Восьмитомник, т.2)" - читать интересную книгу автора

сюда и держите ногу.
Как настоящий коммерсант, Соломон Борисович склонен к
сентиментальности, но он слишком уважает коммунарский строй, и он
послушен: он напряженно чеканит "левой, правой" и молчит. Его живот и
наморщенный лоб всем окружающим возвещают, что Соломон Борисович умеет
встретить коммуну, но и коммуна знает ему цену: все остальные идут сбоку,
а Соломон Борисович "за знаменем".
Вот и наш серый дворец. Соломон Борисович вместе со всеми выстраивается
для отдачи чести знамени, которое после месячного отсутствия вносится в
наш дом.
Окончились церемонии, и коммунары побежали проверить коммуну. Соломон
Борисович снова оживлен и радостен. Он берет меня под руку, и, окруженные
толпой коммунаров, мы идем осматривать постройки, воздвигнутые Соломоном
Борисовичем во время нашего похода в Крым.
Так окончился марш тридцатого года.
Марш тридцатого года - это было счастливое, беззаботное время для
коммунаров. Это был год, когда мы на каком-то микроскопическом участке
общего советского фронта делали свое маленькое дело и были счастливы. Мы
много работали, учились, отшлифовали грани нашего коллектива и радовались.
Коммунары одинаково светлым взглядом смотрели на солнце и на трубы завода,
потому что это были непреложные элементы живой жизни. Мир в их
представлении был идеально гармоничен, он состоял из неба, солнца,
заводов, рабочего класса, комсомола и других хороших и ценных вещей.
Тогда мы гордились маршем тридцатого года и о нем рассказывали в
полной уверенности, что это было прекрасное и сильное движение. У нас были
мастерские, мы выделывали нехитрые вещи, но все же нужные лю-
дям, в школе мы учились. Одним словом, мы гордились и имели на это
основания.
Но вот теперь, когда прошел тридцатый первый год, оглядываясь назад, мы
со снисходительной улыбкой рассматриваем наше прошлое. Прекрасный марш
тридцатого года - это вовсе не был потрясающий, звенящий марш победителей,
нет, это мы только учились ходить. Так это было скромно в сравнении с тем,
что выпало на долю нашего коллектива в славном боевом тридцать первом
году.
О, тридцать первый год - это настоящая война. Здесь было все. Был зуд
нетерпения и требовательности, была язвительная улыбка умного, опытного
человека, мальчишеский кипящий задор и строгая математика острого
очиненного карандаша. Коммуна прошла тяжелейшие изрытые оврагамми
пространства, забросанные мусором площади, гудронные паркеты шоссе и
Черное море.
У нас были в этом году необозримые посевы терпения, были напряжения
длительные и безмолвные, когда крепко сжимаются губы и осторожно по
сантиметрам расходуется драгоценная воля, когда не играет музыка и не
блещет открыто коллектив в своем величии и красоте.
Были и марши и походы, полные стройности и очарования, марши юности по
древним горам среди древних народов. Были широко раскрытые радостные
глаза, стремящиеся схватить в дерзком усилии всю мощь Советского Союза и
советской стройки, были просто человеческие дни отдыха и мобилизации новых
сил.
А силы были нуужны для больших и трудных операций.