"Антон Семенович Макаренко. Статьи и рассказы (Восьмитомник, т.7)" - читать интересную книгу автора

одного: большевистского отношения к человеку.
В этой книге пролетарский гуманизм показан во всем блеске логики и
строгой, крепко скрытой эмоции...
В книге на многих искренних страницах рассказано о том, как
прикосновение этого пролетарского гуманизма заставляет по частям
сваливаться воровскую личину, как освобождается из-под нее человек. Это
освобождение не приходит сразу, человек по ступенькам поднимается к
свободе, и каждая из этих ступенек замечательна.
Накатников решил уйти из коммуны. К счастью, у Погребинского не нашлось
десятки, которая необходима была Накатникову для восстановления "воли".
Прожив у Погребинского два дня, Накатников все-таки возвратился в коммуну.
Это возвращение должно известной тяжестью лечь на его самолюбие, но при
входе в коммуну Накатников увидел станки, лежащие под открытым небом, и
это обстоятельство больше всего его взволновало. Этот человек, только на
одном волоске удержавшийся в коммуне, - уже хозяин, пусть и на шаткой
ступеньке, но уже поднялся над шалманом.
Богословский поручил Беспалову вести беседы с ребятами о приеме девушек
именно потому, что ожидал от Беспалова малосознательного отношения к
девушкам, - здесь ступенька насильственно становится на пути Беспалова,
насильственно по закону пролетарского гуманизма, возвышающего человека в
форме требования, предьявленного к его человечности.
Наладка своего станка "Депель" - это уже более высокая ступень, на
которой возвышается Леха Гуляев.
Экзамен при поступлении Накатникова в вуз и профессор, расплакавшийся
после нескольких слов Накатникова о коммуне, - это уже очень большая
выгода коммунарской культуры, которая действительно трогает.
В книге много волнующих, трогательных страниц, она дает много радости
читателю и вызывает благодарную улыбку на каждой ступеньке человеческого
восхождения болшевцев. И радует она чаще всего суровостью своих положений,
спокойной, неслезливой ухваткой чекистов, верой в их могущество трудового
коллектива и здоровых напряжений борьбы. А из-за этой радости, из-за рядов
новых людей, сделанных из несчастных обитателей шалманов, вырастает перед
нами и новое педагогическое мастерство, большевистская философия
воспитания, которая достаточно сильна и достаточно убедительна, чтобы
применить ее не только по отношению к ворам. К сожалению, по причинам
абсолютно странным, десятилетний педагогический опыт чекистов, блестящий
опыт мирового значения, до
последнего дня игнорируется педагогической литературой. Я не знаю ни одной
книги, посвященной анализу выводов из этого опыта.
Книга "Болшевцы" дает много материала для специально педагогических
разработок, хотя в ней и не присутствует какая бы то ни было
теоретическая полемика. Она рисует педагогическое действие в лицах и в
движении.
В заключение считаю необходимым коротко остановиться на некоторых
художественных дефектах книги. Она подает историю болшевской коммуны
почти исключительно в форме личных историй. Целый коллектив болшевцев
виден в книге слабее, чем отдельные лица. Почти не показана хозяйственная
деятельность этого коллектива, а она стоит того, чтобы о ней знал
советский читатель. Книга говорит об отдельных станках, о видах продукции,
о новых стройках, но нет итоговой картины этой деятельности, не видно ее