"Дмитрий Медведев. Это было под Ровно (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Кто его строил?
- Русские. Военнопленные.
- Как же это вы доверили русским тайну местонахождения ставки
Гитлера?
- Их обезопасили.
- Что вы имеете в виду? Их уничтожили?
Гаан и Райс молчали.
- Сколько работало военнопленных?
- Двенадцать тысяч.
- И все двенадцать тысяч...
- Но это же гестапо, - пытался оправдаться Гаан.
Кузнецов выяснил у пленных все, что было нужно. Попутно он проверил
себя: у них не возникло даже сомнения в том, что он не немец.
Гаана и Райса мы повесили. Иного они не заслуживали.
Можно было уже направить Кузнецова для разведывательной работы
прямо в Ровно. Но одно обстоятельство меня беспокоило: иногда во сне
Николай Иванович разговаривал по-русски. Этим он мог себя выдать.
Пришлось сказать Кузнецову об этом и посоветовать ему как можно
меньше говорить по-русски.
- Если уж очень захочется, идите к Цессарскому и разговаривайте с
ним... по-немецки. Думайте тоже по-немецки...
Кузнецов стремился как можно скорее начать, как он говорил,
настоящее дело. Он питал смертельную ненависть к гитлеровцам, хотя
говорил об этом мало, так как по природе был сдержанным и даже
несколько замкнутым человеком. Но большое и доброе сердце этого
человека сказывалось во всем.
Однажды мы с Николаем Ивановичем прогуливались в окрестностях
лагеря. День был осенний, холодный. Выпал первый снег.
Вдруг мы заметили в кустах какое-то живое существо. Мы подошли и
увидели мальчика лет семи. Но в каком он был виде! Страшно было на
него смотреть.
От рубашки и штанишек остались лишь клочья, и было видно все его
худое тело: выпуклые, обтянутые синей кожей ребра, худые ноги. Волосы
буквально шевелились от массы вшей. На одной ноге была гноящаяся рана.
Мальчик мутными, почти безжизненными глазами посмотрел на нас и
немного съежился.
Я глянул на Николая Ивановича. Он стоял смертельно бледный. Не
говоря ни слова, он снял с себя ватную фуфайку, завернул в нее
мальчика, бережно взял на руки и быстрыми шагами пошел к лагерю.
Мальчика, как мы потом узнали, звали Пиня. Каким-то чудом он
остался жив при расправе, которую учинили фашисты над евреями.
Пиню положили в санитарной палатке. Возвращаясь с разведки, Николай
Иванович всегда приходил к мальчику с карманами, полными гостинцев.
- Поправишься - в Москву отправим, - говорил ему Николай Иванович.


СЕРЕБРЯНЫЙ ТЕСАК

Недалеко от лагеря, у деревни Вороновки, мы подыскали луг, удобный
для приема самолетов. Площадка была большая, но ровного места, где мог