"Юрий Медведев. Яко Вертоград во цветении" - читать интересную книгу автора

ничего нельзя, - о, совсем иначе зажилось бы мировому сообществу.
К чему клоню?.. Единственной фразой: "У Зуба Шайтана" - припечатала
насмерть меня горбунья. Показала все ничтожество тайных наших с Рамвайло
замыслов и ухищрений. Она видела меня насквозь, как видит препаратор амебу
под микроскопом. Да, насквозь - честолюбивого, мятущегося, жалкого,
обласканного властителями людских судеб и ими же втоптанного в грязь.
- Очнись, страдалец, - улыбнулась Мария. - И скажи: согласен ты.
сегодня, после обеда ехать со мною к Зубу? Или утратил былую отвагу?
Я сказал:
- Согласен, Мария. Надо только заправиться на выезде из города, у
начала Кульджинекого тракта.
- Предлагаю выехать около трех, - сказала Мария. - У тебя есть еще
время поспать. Пойду готовить провизию в дальнюю дороженьку. Приятных
сновидений, страдалец!


11

Я оставил сестре записку, чтобы не беспокоилась. Сообщил, что поехал в
горы на два-три дня. Солнце висело еще высоко, но жара начинала спадать.
Мария примостилась сзади. До Иссыка молчала, на все мои расспросы о
житье-бытье отвечала нехотя, односложно. Но за Иссыком попросила:
- Можно, я оставлю тебе записи моих песен? Как подарок в лучший день
твоей жизни, помнишь, я тебе его обещала перед тем, как ты ускакал в Россию?
С той поры, как мы расстались, ты много лгал, петлял, изворачивался. И был
наказан небесами. Но страданиями своими ты рассеял карму. Светлоликий
великан побеждает.
Она протянула мне две кассеты. Я тут же вставил одну в магнитофон и
наконец услышал чарующее:
- Э-сан-то-ма-а де-вин-тегми-ни-о-о...
Мария пела до самого моста через Тас-Кара-Су. За мостом я повернул
резко вправо, мотор зарычал на крутом подъеме. Мария выключила магнитофон.
Стемнело. Над горами затеплился язычок луны, пока и вся она не воссияла
древней красою. Когда мы проезжали мимо Клондайка (он оставался метрах в
двухстах справа), Мария попросила остановиться и некоторое время сидела,
закрыв левой рукою глаза. Потом сказала:
- Через час твоего Литовца оглушат в купе. Ударом кастета по голове. И
вышвырнут на полном ходу. Не доезжая двадцати трех километров до станции
Тюлькубас. А золото ваше заберут.
- Кто оглушит Рамвайло? - заорал я в лицо отшатнувшейся горбунье.
- Те, кто еще летом выследил вас здесь. Трое молодых мужчин-наркоманов
и их подружка с гитарою, тоже наркоманка.
- Чушь! Не верю твоим бредням!
- При чем тут вера или неверие. Мне так высветилось.
- Где же логика? То лучший день моей жизни, то убьют приятеля! И почему
ты мне утром не сказала о готовящемся покушении?
- Утром и я не знала. Мне только что высветилось.
Я газанул в ярости, проклиная и себя, и горбунью, и Зуб Шайтана, но
присмирел от мысли, ожегшей мозг: "Значит, не расстанься я с Рамвайло, - и
лежать бы нам вместе под откосом?.."