"Розалин Майлз. Девственница (Я, Елизавеьа, #2)" - читать интересную книгу автора

пренебрегала учебой. Теперь вы будете моим наставником, и прошу вас
наказывать меня по всей строгости, если я буду лениться.
Он с такой силой потряс головой, что его черные кудри разметались еще
сильнее:
- Нет, мадам, ни за что! Я не из тех суровых педантов, что не знают
другого способа обучения, кроме розги. Истинные знания приходят не с
муками, а с любовью. - Его черные глаза сияли на широком, типично
английском лице. - Я покажу вам книги тех авторов, что нравились вам
раньше, - Цицерона, Саллюстия, Эзопа, и еще многих других, где говорится о
любви. Взгляните сюда, миледи!
Из глубин пыльного черного рукава он выудил потрепанную книгу.
- "Quod petis, hie est", - с чувством прочел он своим густым басом. -
"То, что вы ищете, - здесь", - говорит поэт Гораций. Возьмите, мадам,
прочтите!
Удивленная, я взяла книгу и поднесла ее к глазам.
- Здесь? - я перевернула страницу. Погрузившись с головой в
благодатную стихию густой, величавой латыни, я снова почувствовала под
ногами твердую почву. И даже уловила запахи весны. - Да, наставник. Вы
были правы.

***

Мало-помалу, со сменой времен года, ко мне возвращались силы и
желание жить. Я послала за мастером Парри, моим старым казначеем.
- Сэр, когда вы в следующий раз поедете в Лондон по делам моих
владений, скажите королю, что я прошу разрешения приехать к нему или, по
крайней мере, возвратиться домой, в Хэтфилд.
Добрый старик от сознания значения своей миссии надулся как индюк.
Уезжая, он с важным видом коснулся тяжелой золотой цепи - знака отличия
его должности - и произнес:
- Мадам, считайте, что дело сделано!
Я вернулась к книгам, и в них душа моя нашла себе покой. Однако покой
- птица сторожкая, к тому же перелетная. Она нигде не гостит подолгу.
Осень в тот год выдалась ясная и теплая. Урожай убрали рано, звонили
церковные колокола, огромная луна, рыжая, как лестерский сыр, с улыбкой
глядела вниз на пустые поля, а амбары и риги полнились дарами,
ниспосланными Господом. Все лето я постепенно, пядь за пядью, изгоняла его
из своей памяти, как раненный в любовном сражении снова учится ходить. Но,
как я вскоре убедилась, силы мои были невелики.
Я читала в своих апартаментах, когда слуга, безобразный косолапый
мужлан, явился ко мне без стука. Вдали от столицы трудно раздобыть хороших
слуг - у сэра Энтони Денни было множество калек и уродов, которым не место
на королевской службе. Меня раздражало присутствие этих людей рядом со
мной. Еще больше я рассердилась, когда он ткнул в меня пальцем и
пробормотал:
- Мой хозяин - в галерее...
Раньше Денни никогда не посылал за мной так - он всегда приходил сам.
Я нашла его в его излюбленном месте, рядом с портретом моего отца: он
внимательно изучал почту, при этом лицо его было абсолютно непроницаемо.
Когда он заговорил, голос его звучал холодно: