"Карен Мейтленд. Маскарад лжецов " - читать интересную книгу автора

вылезет из земли и придет к нам среди ночи?
Он в страхе взглянул на дверь, как будто туда уже скребутся.
- Может, сперва вбить ей в сердце бузинный кол? Тогда будем точно
знать, что она неживая.
- Кости господни! Ты будешь вбивать в нее кол, пока она на тебя
смотрит? Давай-давай!.. Я точно не буду.
Слуга - совсем еще мальчишка - изо всех сил затряс головой и съежился
на табурете, словно боясь, что сейчас ему дадут в руки кол и велят исполнять
сказанное.
Тяжело вздохнув, трактирщик оглядел соседей - мужчин и женщин, сидящих
на скамьях в полутемном помещении. Снаружи только начинало смеркаться, но
дверь была замкнута на щеколду, ставни - плотно затворены. И то и другое
скорее по привычке, чем из необходимости. Запрешься - и на душе спокойнее.
Хотя ей засовы не помешают проведать об их намерениях, а что до случайного
путника - никто, кроме самоубийцы, и на десять шагов не приблизится к
наглухо закрытому дому, как бы ни проголодался с дороги.
У трактирщика были все причины торопиться. С делом надо покончить
дотемна. К ней и при свете дня подступиться страшно, а уж ночью, когда между
тобой и ее властью - только свеча... Да от этого у самого что ни на есть
храбреца душа уйдет в пятки, а трактирщик после двадцати трех лет брака не
обольщался насчет своей храбрости.
Голос кузнеца зазвучал раскатисто и гулко из любимого уголка, где тот
сидел, не помещаясь массивным задом на истертой скамье.
- Удила в рот и свяжите покрепче, засыпьте на локоть, а как задохнется,
я вгоню в землю железный прут. Уж тогда-то она не встанет. - Он почесал о
стену блошиный укус на спине. - Как луна выйдет, так и сделаю - тогда-то ее
душа останется в могиле.
Кожевник отхлебнул эля и утер рот рукой.
- А я слыхал, есть только один способ: отсечь голову лопатой
могильщика - конечно, уж после того, как испустит дух.
- Так убивают упырей, а она - не упырь, по крайней мере, про такое не
говорили, - подала голос старуха из дальнего угла комнаты. Ныне дряхлая и
слабая, она произвела на свет большую часть обитателей деревни, а многих уже
и проводила в могилу.
- Кто знает, кем она обернется после смерти? С ней дело нечисто, сразу
видать.
Многие закивали, соглашаясь с кожевником. Это было почти единственное,
в чем все сходились. За долгие часы разговора никто не произнес ее имени,
даже мальчишка-слуга. При своем малолетстве он понимал, что не все следует
называть вслух.
- А по мне, так лучше ее сжечь, - сказала старуха. - Тогда она точно не
встанет из могилы.
- Она не еретичка, - возразил трактирщик. - Уж лучше бы так - души
еретиков попадают прямиком в ад. Одному Богу ведомо, в кого или во что
вселится ее душа - может, в ближайшего человека или дерево, и будет у нас
чудище вдесятеро страшнее.
- Отец Тальбот уж знал бы слова, чтобы отправить ее душу в ад, -
упорствовала старуха.
- Да, но он лежит на кладбище, или ты забыла? Как и половина деревни, и
мы отправимся вслед за ними, коли не придумаем, как ее убить. А поскольку на