"Иван Мележ. В метель" - читать интересную книгу автора

Вспомнив о том, что пришлось пережить п дороге, он сам удивился, что
смог столько вынести. Если б еще раз пришлось итти, он не сделал бы и
половины того, что раньше. За окном бушевала вьюга, в трубе заунывно
свистел ветер. Но Засмужцу приятно было слушать эту музыку. Теперь всеи
ветер и холод были позади.

Молодуха вынула из печи чугунок и поставила на стол. Запахло вареной
картошкой. Засмужец с удовольствием следил, как подымается над горшком пар.

- Садись, молодец. Совсем раскис. Мужчина называется!

Она улыбалась. Засмужец удивился, как это он раньше не замечал, что у
нее такая хорошая, открытая улыбка. И ямочки на щеках, когда она смеется.
И голос такой мелодичный, мягкий.

Женщина поставила кувшин с молоком.
Засмужец сел за стол и принялся за ужин.

А хозяйка готовила ему постель. Заманчиво шуршало сухое сено, его запах
разнесся по комнате.

У солдата слипались веки. В голове начало звенеть. Беспорядочно
перебивая друг друга, проходили в его голове картины последней ночи.
Сломанный дуб. Заснеженное поле... Огонек мигает... Он попытался отогнать
сон. Какая-то неясная мысль неотвязно, как слепень, вертелась в голове.
Ему хотелось поймать ее, а она никак не давалась. И вдруг он понял, что
его беспокоило. Солдат открыл глаза.

- Где Козлов и Бондарь? Почему их нет?

Козлов и Бондарь были бойцами его взвода и вместе с ним жили здесь.

- Почти сутки как пошли... - вздохнула женщина. - Покликали их на самом
рассвете, после того как ты поехал. Потом за селом крепко стреляли: и
пушки и пулеметы. Много, говорили, фрицев положили.
Да ты спи, Микола. Отдохни, потом дознаешься...

- И про них ничего не слыхать?

- Ничего... Только Арсепиха говорила, что много наших полегло там... У
Арсенихи в хате командир стоял... Как это его фамилия?

- Кондратеня.

- Не иначе, Кондратеня. Так его убили. Она плакала, как по сыну. И
Петро и Симонов погибли. А Гришку рыжего видела раненого. Вся голова в
марле. Про Бондаря и Козлова пытала, так нет, говорит, не видал... Скинь
сапоги, просушу их...

Скрипнули двери, В комнату вошел Козлов. Один рукав его шинели был