"Иван Мележ. Дыхание грозы ("Полесская хроника" #2)" - читать интересную книгу автора

мгновение вдруг полоснула по Прокопову дубу, расщепила враз, кинула
гремучий огонь свой на гумно Андрея Рудого И опомниться не успели, как
пламя вцепилось уже в соседнее гумно. Хоть лил непрестанно дождь, хоть
люди, как могли, старались сдержать огонь - к рассвету от трех гумен
остались одни мокрые головешки.
Можно сказать, случай этот не вышиб Курени из обыденности, даже тем,
кто погорел, не было времени долго горевать. Шли дни, непрестанно несли
заботы - не хотели считаться ни с чем.
Потом уже, с годами, из мудрого далека, люди не раз припоминали эти
дни, это лето. Тогда же никому не приходило в голову, что дням этим
суждено запомниться, надолго остаться в людской памяти. Впрочем, в том,
что они запомнились, заслуга не столько самих этих дней, сколько осени и
зимы, что шли за ними Со временем осень и зима как бы бросили на лето свой
отсвет, выделили его.
Правда, и этим летом люди, пускай не все и чаще неясно, ощущали не
такое уж далекое дыхание той памятной осени и зимы. Однако и то правда,
что, если смотреть со стороны, лето шло, как все лета. Все было, казалось,
обычным, будничным, налаженным. Обычными были утра и вечера, обыч1ными,
неизменными - почернелые хаты и гумна, неизменными - позеленелые, в
струпьях мха стрехи. Ничем не примечательной- была улица с рыжей пылью да
с коровьими лепешками, неизменными - огороды с огуречной ботвой да
кукурузными рядами, неизменными - пригуменья с трухой летошней соломы,
поля-полосы с зеленой рожью, обычным был лес вокруг, обычными болота, - и
те, что за огородами, и те, что за лесом.
Обычным, казалось, было лето. Еще одно лето одно из многих, что познали
в извечных хлопотах Курени Еще одно на нескончаемой, непрерывной дороге,
колеи которой вырезаны веками и, казалось, на века.
В обычное время пришла пора косовицы В одно утро, еще но холодку,
затемно, Курени зашевелились, забеспокоились рбщей заботой на болото,
косить! В каждом дворе вытаскивали косы, грабли, укладывали на возах;
наливали свежей водой баклаги, сносили в телеги - в узлах, в котомках, в
лукошках - хлеб, сало, огурцы, лук; в каждом дворе, у каждой телеги
суетились старики и дети, мужчины и женщины, каждый двор полон был
движения и голосов; даже кони, казалось, понимали: пришел снова великий
день косовицы!
Глушаки собирались ехать со двора, когда солнце только начало
показываться из-за темного леса. Все уже было готово, можно было
отправляться, и Глушак недовольно посматривал на хату, где неизвестно чего
еще копалась Ганна, а с ней и старуха.
- Иди скажи: ждем! - тоном приказа просипел он Евхиму.
Тот уже шагнул в сторону крыльца. Но Ганна следом за старухой,
открывшей дверь, появилась на пороге. Ганна бережно держала на руках
спеленатого ребенка, наклоняла к нему черноволосую голову, - на прядке
волос ее поблескивало солнце. Осторожно, не подымая головы, сошла с
крыльца, у телеги остановилась: кому-то надо отдать ребенка, пока усядется
сама.
- Подержи, - сказала Евхиму, стоявшему рядом. Предупредила: -
Осторожно: спит!..
Устроившись на сене в передке, взяла люльку, принесенную раньше,
положила на колени себе, взяла у Евхима ребенка, ласково уложила в люльку: