"Н.А.Мельгунов. Кто же он? (Повесть) (ужастик)" - читать интересную книгу автора

и одна из тех рассудительных жен, которые, управляя втайне
мужьями своими, позволяют им в публике говорить "я" и
пользоваться призраком власти. Она встретила меня кучей
вопросов: "Ну, что же наш домашний театр? Вы, верно,
будете на первой репетиции? Не правда ли, что мой Петр
Андреич счастливо выбрал "Горе от ума"? Все говорят об
этой комедии, и между тем она так мало известна Не правда
ли, что довольно оригинально выставлять перед нашей
публикой ее же предрассудки? Ах, кстати: будете ли вы
завтра утром на аукционе? Мы туда собираемся; моей Глафире
страх хочется видеть дом и вещи покойного графа".
Я спешил прервать ее, однако не знал, на который из
вопросов отвечать прежде.
- Покупать на аукционе я ничего не намерен, - сказал я
наконец, - но если вы там будете...
- По крайней мере, для нас приезжайте туда, - прибавила
Глафира тихим голосом.
- Ну а роль Чацкого, comment va-t-il (Как она идет?
(франц))? - спросила у меня Линдина.
- Она, право, выше сил моих, - отвечал я.
- Не слушаю вашей отговорки, - возразила Марья
Васильевна, - завтра вечером репетиция - и вы наши. Мои
Петр Андреич играет Фамусова, а Глафира - Софью: это
решено. Кстати, что твои глаза? - прибавила она, обратись
к дочери. - Что, все еще красны? Вообразите, простудила
глаза - и не бережется. Смотри, не три же их.
Я знал, отчего красны глаза ее, и что это вовсе не от
простуды. Желая прекратить сей разговор, я обратился было
опять к роли Чацкого, как вошел в ложу Петр Андреич с
веселым, лучезарным лицом.
- Сейчас в коридоре я встретил, - сказал он, - одного
старого знакомого и сделал важное приобретение.
- Что такое? Уж не купил ли подмосковной, которую ты для
меня давно торгуешь? - весело спросила Линдина.
- Нет, душенька, не то: я отыскал отличного Чацкого, и
если только позволите...
Последние слова относились ко мне, и я с радостию готов
был уступить роль свою, но Марья Васильевна не дала мне
отвечать.
- Какого Чацкого? - вскричала она. - Разве есть на свете
Чацкие?
- Не то, душа моя, ты меня не понимаешь. Вот в чем дело:
когда я служил в Петербурге, тому назад лет тридцать, то
был знаком с одним премилым человеком, не помню его
фамилии, и как бы ты думала? Представь: сейчас встречаю
его - ест мороженое...
- Так что же?
- Как что? Узнаю его с первого взгляда: чудак нисколько
не переменился, между тем как я успел состариться.
- Да ты, друг мой, не бережешь себя, - возразила жена с