"Н.А.Мельгунов. Кто же он? (Повесть) (ужастик)" - читать интересную книгу автора

тяжким упреком. - Возможно ли? Ездишь каждый день в клуб,
какова бы ни была погода, и просиживаешь там до часу, до
двух ночи!
- Полно, полно, mon amour (моя дорогая (франц.)), -
отвечал муж, - вспомни, что когда бы я не был стариком, то
не играл бы Фамусова. Ха, ха, ха - нашелся! Не правда ли?
- Конечно, - сказал я, улыбаясь, - мы были бы лишены
удовольствия видеть вас в роли, но...
- Комплимент, еще не заслуженный, - отвечал довольный
Линдин, - и, в отмщение, я лишаю вас роли Чацкого. Но, -
прибавил он, пожав мне руку, - мы с вами без церемонии, и
вы будете играть Молчалина. Согласны ли?
Я согласился, и Петр Андреич продолжал:
- Завтра я познакомлю вас с моим старым приятелем.
Прелюбезный человек! Несмотря на свой шестой десяток, он
свеж, как не знаю кто, и охотно берет на себя Чацкого.
Говорит, что уже несколько раз играл его.
- Ты, стало быть, все рассказал ему? - спросила жена. -
Но как же зовут твоего приятеля?
- Он мне называл себя, да, право, не помню: что-то вроде
"Вышиян", знаю, что на "ян". Но вот он, в третьем ряду
кресел. Чудак! Не смотрит.
- Не в фиолетовых ли очках? - спросил я.
- Ну да; а разве вы его знаете?
- Нет, но он мой сосед по креслам, - отвечал я в за
мешательстве. Линдин того не приметил и собирался ехать в
клуб.
- Сей же час зову к себе весь город на представление, -
говорил он, - я введу его в лучшее общество, познакомлю с
нашей публикой... Пусть все толкуют о Чацком Линдина и
спрашивают наперерыв: кто такой, кто такой?
- Но сначала, mon ami (Друг мой (франц.)), узнай, как
его зовут, - заметила Марья Васильевна. - Да, кстати,
смотри, не засиживайся в клубе. Ах, постой, постой: что
это у тебя на платье? - Соринка. - Ну, теперь ступай с
Богом
Мы простились до завтра, и я вместе с Линдиным оставил
театр.



III


Утро на аукционе, вечер на репетиции: день, потерянный
для самого себя, но сколько таких дней в жизни!
Дав слово Линдиным занять для них места, я отправился
заранее в дом покойного графа, где назначен был аукцион.
Давно ли в стенах его раздавались клики веселия? А теперь
слышен лишь стук молотка, да прерывистый голос аукционера.