"Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар" - читать интересную книгу автора (Чертков Андрей, Минаков Игорь, Савеличев...)

Ангелы среди людей

— И как же вас угораздило связаться с Кайманом? — спросил Ховант, налегая на весла.

Съеденные туманом берега, казалось, отсутствовали вовсе. Чуть кренясь на правый борт, лодка медленно плыла по влажному тоннелю с молочными стенами и серой крышей рассветного неба. Тихо, уютно даже поскрипывали уключины. Ив вдруг ощутил непреодолимое желание подремать под этот скрип и шелест бегущей мимо воды. Но кормчий нехитрого их суденышка был настойчив.

— Ну, что скажете?

Ив пробормотал, что не имеет права вдаваться в такие подробности, но эколог его перебил.

— Бросьте хмуриться, господин Маргит, — ухмыльнулся он. — Во-первых, я знаю Каймана как облупленного, во-вторых, можете не отвечать на этот вопрос, а в-третьих, чтобы помочь вам, мне нужно знать о вас как можно больше.

Сказано это было с такой простотой и искренностью, что Ив с огромным трудом задавил в себе желание тут же все выложить этому крепкому неунывающему парню.

— Ладно, — сказал Ховант. — Вижу, вам нужен аванс… Хотите, я расскажу вам о Каймане?

— Хочу! — ответил Ив, которому и впрямь было чрезвычайно любопытно, что за личность его наниматель.

— Ну так слушайте, — начал эколог. — Настоящее его имя Сумман, Павор Сумман. При старом президенте он служил в одном жутко секретном департаменте штатным агентом. Однажды Кайман получил задание, связанное с одним медицинским учреждением в наших краях…

— С Лепрозорием? — спросил Ив.

— О, вы, я вижу, человек информированный! — удивился Ховант.

— Ничего особенного, — сказал Ив. — Я прочел об этом в книжке Банева «Гадкие лебеди».

— Та-ак, — покачал кудлатой головой эколог. — Я должен был догадаться, что Тэдди продаст вам экземпляр. Значит, вы в курсе?

— Ну, если верить написанному…

— Можете верить, — веско сказал Ховант. — По крайней мере, история с провалом и арестом Суммана совершенно правдива. Мне остается лишь добавить, что, отсидев не слишком большой срок, Кайман занялся частным промышленным шпионажем. И, судя по тому, что Сумман направил вас сюда, интересы его фирмы вновь пересеклись с нашим городком. Удовлетворил я ваше любопытство?

— Почти, — кивнул Ив. — Мне бы еще хотелось узнать об Элмере.

— Хитренький! — совсем по-детски воскликнул эколог. — Теперь ваша очередь.

— Уговорили! — рассмеялся Ив. — Слушайте.

И он рассказал все. И о записках старика. И о своем опрометчивом решении опубликовать созданную на их основе новеллу в том самом «Фантастическом ежемесячнике», где когда-то уже был напечатан рассказ с главным героем по имени Кимон. И о том, что спустя неделю после выхода номера с новеллой ему позвонил некто и предложил «непыльную, но высокооплачиваемую командировку».

Ховант слушал внимательно, не забывая, впрочем, о веслах. Речное русло было не слишком широким и довольно извилистым. Оставалось лишь удивляться, насколько хорошо эколог знает ее прихотливый фарватер, если способен вот так, сидя спиной к носу лодки, огибать торчащие на мелководье коряги и держаться стрежня.

— Хорошо, — сказал он, когда Ив умолк. — Теперь моя очередь… Начну издалека, ибо биография господина Элмера напрямую связана с причудливой судьбой нашего города. Вы же читали Банева. Так вот, там почти все правда, кроме финала. После того как мокрецы спровоцировали бегство жителей, а после благополучно исчезли сами, на город обрушился короткий ураган. Его бешеный порыв сорвал еще чуть желтеющие листья, повыдергивал телеантенны, посдирал шифер, а кое-где и древнюю, временем испытанную черепицу…

На серых, рваных крыльях этого урагана подлетела гроза. Подлетела и встала над крышами, ветвясь молниями, скрежеща ржавым, словно он веками без движения лежал на неведомых небесных складах, громом. Потом опять пошел дождь. Он появился на освещаемой софитами молний сцене шумно, нахально, весело. И вскоре потеснил прочих персонажей, бормоча один бесконечный, вскоре ставший унылым и невнятным монолог.

Жители, вернувшиеся в город, первые недели с дождем мирились. Привыкли. На второй месяц его бормотания они начали роптать, дескать, Лепрозорий опустел, мокрецов нету, а хляби небесные и не думают иссякать. Но людской ропот ничего не менял в распределении стихийных сил. К тому времени дождь уже опять был безраздельным владыкой городских улиц, он разогнал даже шпану. Полицейская статистика отметила резкое сокращение обычно совершаемых в это время года преступлений, зато в психиатрической лечебнице появились пациенты с новой фобией — дождебоязнью. А дождь все шел и шел.

Размыло и без того не ахти какие дороги. Телеграфные столбы теряли опору и рвали позеленевшие от окисла провода. Знаменитый подземный телефонный кабель, наоборот, неведомой силой вывернуло из-под земли и в нескольких местах разорвало. Радиосвязь осуществлялась через пень-колоду, словно над городом возник электромагнитный экран. Город постепенно утрачивал сношения с внешним миром, и, хотя голод ему не грозил, свежего молока и масла стало не хватать.

Охваченные тревогой и мрачными предчувствиями жители не сразу заметили новые явления в своей жизни, пока масштаб вмешательства этих явлений в обыденный распорядок бытия не принял угрожающие размеры. Чего стоило одно только превращение спиртного в обыкновенную питьевую воду! Не сразу, а какими-то кругами распространялась эта катастрофа от центра города к его окраинам. Сообразительные хозяева злачных заведений мгновенно подняли цены на выпивку до невообразимой высоты. Несколько дней трактиры и бары, рестораны, кафе и даже государственные столовые на окраинах были забиты несчастными любителями промочить глотку, но вскоре и эта возможность — вкушать благодать от божьей лозы — стала недоступна.

Некоторые сходили с ума и даже стрелялись. Следующей напастью стало обезвреживание никотина и прочей наркотической дряни. Больницы, а их в городе всего-то три, за всю историю своего существования не знали такого наплыва пациентов, умоляющих спасти их от страшного явления, именуемого «ломкой». Стало попахивать бунтом. Мэра и депутатов муниципалитета срочно переизбрали, и, хотя прежние ни в чем не были виноваты, новые все свалили на предшественников. Однако и сами оказались беспомощны. В самом деле, не ввозить же в срочном порядке зелье из Столицы?

Буквально как грибы после дождя, стали вырастать секты, кликушествующие о конце света и призывающие своих адептов к разным видам покаяния, в том числе и в весьма извращенной форме. Поговаривали, и не без основания, о появлении среди мирных обывателей людей совсем уж небывалых, каких-то то ли ангелов, то ли пришельцев, но равно чуждых человеческому духу и образу мысли. Полиция пыталась их отловить, но они всегда «только что были и уже ушли». Смущали эти «ангелы», ох как смущали они умы. Особенно незрелые, детские и юношеские, неокрепшие в житейской борьбе умишки. Что уж они там обещали, неведомо, но после общения с ними прежняя жизнь человеку становилась постылой, и он бросал все нажитое добро и уходил. А куда, никто не знает. Самое страшное было в том, что и детишки стали пропадать. Полиция с ног сбилась, рыская под дождем. Родители же вконец осатанели и стали вкруг мэрии осадой, требуя мер немедленных и решительных.

— Неизвестно, чем бы это закончилось, — с видом заправского скальда повествовал эколог, — да только осенило какого-то умника из муниципалитета. Явился он к мэру и заявляет: дескать, слышал, что есть у армии такая техника, чтобы тучи разгонять. Новый мэр, насмерть перепуганный, дозвонился-таки до Столицы и уж как-то там умудрился объяснить, что у него в городе происходит и чего он требует от центральной власти. В общем, прислали военных. Приехали они на огромных машинах, а на машинах этих — ракетные установки. Заняли военные свои позиции и давай по тучам палить. И хотя строго-настрого было запрещено во время акции появляться на улицах, многие не утерпели и вышли полюбоваться на то, как ракеты эти длинными огненными хвостами по небу хлещут. Красивое было зрелище, наверное, да только те, кто видел, уже не расскажут… Первые минуты ничего особенного не происходило. Лопались в тучах армейские шутихи, будто фейерверк в День независимости, но без толку. Дождь все не унимался. Разозлившись, военные чем-то очень мощным шарахнули по небу. Вспыхнуло. Рявкнуло. Дождь на мгновение прекратился и… зашумел вновь, но какой! Крыши жестяные от него паром пошли. Стекла помутнели. Стены стали таять, как ледяные потешные крепости по весне. Люди, кто на улице оказался, были после найдены все мертвее мертвого. Военных, с их броней, и то основательно потрепало. Дунули они по единственному уцелевшему тракту, только их и видели. К счастью, дождь этот смертельный недолго шел. Вскоре сменился он обычным, водяным, да и тот быстро иссяк.

— Звучит как легенда, — сказал Ив.

— А это, собственно, и есть легенда, — ответил Ховант. — Местный вариант Апокалипсиса. Например, никаких ангелов уж точно не было. Россказни о совращавших нестойкие души пришельцах — это лишь смутный отголосок воспоминаний об исчезнувших мокрецах. Хотя с одним «ангелом» вам довелось познакомиться…

— Вы хотите сказать, что Элмер?..

— Да, я говорю о вашем визитере, — усмехнулся эколог. — Это, если хотите, живое продолжение легенды…

Элмера не любили. Никто и никогда. Родители отправили его в пансионат для одаренных детей, чтобы он перестал донимать их вопросами о том, что невозможно было объяснить шестилетнему ребенку. Уклончивыми ответами Элмер не удовлетворялся и задавал наводящие вопросы, от которых у несчастных взрослых волосы вставали дыбом. В пансионате его невзлюбили за исключительную прямоту. Однокашники считали Элмера ябедой, а учителя и воспитатели с ужасом ожидали от него вопросов, изобличавших их редкостное невежество, тем более что каждый вопрос он начинал с фразы: «Почему вы нам давеча солгали?» В Университете, куда он поступил с легкостью, Элмера возненавидели. На лекциях он указывал преподавателям на малейшие ошибки и неточности, допускаемые ими в изложении учебного материала. На студенческих вечеринках и дискуссиях Элмер выводил своих товарищей из себя разоблачениями их максимализма, романтизма и политического инфантилизма. Девушки его избегали, ибо он хронически не был способен на комплименты, зато не брезговал замечаниями о недостатках внешности прекрасной половины. Так Элмер и жил, одинокий и никем не понимаемый, пока не заболел на последнем курсе странной болезнью, из-за которой его отправили в маленький городок, в заведение, именуемое Лепрозорием. В Лепрозории Элмеру понравилось. Во-первых, никто из его обитателей не лгал ни по какому поводу. Во-вторых, открылась возможность заниматься любимым делом — исследованием природы человеческой лжи. В-третьих, можно было не опасаться презрения и насмешек.

Правда, в Лепрозории его тоже не очень-то любили, может, оттого, что мокрецы относились к человеку как к милому трогательному существу, которое нуждается в их заботе и жалости. Элмер же считал человека тварью, не заслуживающей иного внимания, нежели холодного интереса вивисектора и экспериментатора. Дети же, что наведывались в охраняемую зону, приводили его в отчаяние. С ними нельзя было быть равнодушным, они требовали тепла и такта, на что Элмер не был способен…

— Когда исчезли мокрецы, исчез и Элмер, но не навсегда. Он появился в городе уже после того, как закрыли Станцию, построенную, кстати, на месте бывшего Лепрозория. Рассказал о себе Элмер только Тэдди, а старик уже мне. А я — вам.

— Неужели все это правда? — покачал головой Ив. — Что-то плохо верится…

— За что купил, за то и продаю, — рассмеялся Ховант.

— Что же этому «ангелу», мокрецу бывшему, от меня-то нужно?!

— Не знаю, — пожал широкими плечами эколог. — На этот вопрос знает ответ только сам Элмер, ну, может быть, еще и Тэдди.

— Предлагаете с ним поговорить?

— Как хотите. Только учтите, что владельца бара «У старого Голема» у нас считают городским сумасшедшим. Он и впрямь старикан с причудами. Называет себя Привратником, говорит, что Голем-пророк назначил его своим преемником, что он, Тэдди, обязательно должен дожить до появления Последнего Избранника… И все в таком же духе.

— М-да, — протянул Ив. — Что-то у меня отпала охота беседовать с этим Привратником.

— Да нет, Тэдди — старик вполне безвредный. В некотором роде подвижник. Вот и книжку эту, «Гадкие лебеди», он за свой счет издал. И в баре у него всегда все самое свежее, народ любит посидеть «У старого Голема»… Кстати, мы прибыли!

Ив огляделся. Небо над головой стало наливаться ультрамарином, туман нехотя отступал вглубь завоеванной территории, открывая обширное водное пространство.

— Что это? — спросил Ив, показывая на водоем.

— О, это всего лишь небольшой заливчик, так сказать, преддверие знаменитых Китчиганских водохранилищ!

— Тех самых, об обрыблении которых так пекся Росшепер-Нант?!

— Совершенно верно! — сказал Ховант со смехом. — Вот и поживете здесь на бережку, подышите воздухом, половите нантовскую рыбку…

Справа показался небольшой домик, лачуга на сваях, с узкими мостками, выдающимися в залив. К ним спустя несколько минут и пришвартовался эколог. Ив подал ему свой чемодан, а затем взобрался на мостки сам.

— Не гостиница, конечно, — сказал Ховант, — но минимализм комфорта с лихвой компенсируется безопасностью. Это мой личный рыбацкий домик — о нем не знает никто, даже Элмер.

— А там что такое? — спросил Ив, показывая на группу каких-то строений, смутно виднеющуюся на горизонте.

Эколог помрачнел.

— Она это, — буркнул он. — Станция.