"Геннадий Мельников. Лекарство от автофобии" - читать интересную книгу автора

3

Прошло три года. Борис Иванович работал все в той же бухгалтерии, за
тем же столом, что и пять, десять, шестнадцать лет назад. Да и куда он мог
еще уйти, и зачем? Четыре пятых жизни уже прожито, на этот счет у него не
было никаких сомнений, а за оставшиеся десять, максимум двенадцать лет не
было никакого смысла менять установившееся течение жизни.
Многие люди стареют душою быстрее, чем телом, но зачастую не осознают
этого. Проходят годы, десятилетия - а еще ничего не сделано, и даже не
совсем ясно, что нужно сделать, чтобы вырваться из заколдованного круга
обыденности и скуки. Люди плывут в одиночку на хрупких яхтах через океаны,
открывают новые элементарные частицы, пишут книги, приручают дельфинов, а
ты только и знаешь, что ходишь ежедневно на работу, ешь, спишь... и
впереди никакого просвета.
Но ведь не все еще потеряно, нужно только заставить себя начать, начать
не откладывая, сегодня же, сейчас, но... уже пора выходить, а у тебя еще
не готов завтрак и не выглажена рубашка, в на работе сегодня, как всегда в
конце месяца, будет жаркий денек, да не забыть бы вечером сдать бутылки
из-под молока и купить пачку лезвий... и мимолетная вспышка забыта среди
повседневных житейских забот. И снова тянутся серые дни, похожие друг на
друга, и все меньше остается в памяти тех незначительных вех - событий, по
которым отличаешь один прожитый год от другого. В пятьдесят пять -
шестьдесят лет у человека подобного склада не остается уже никаких
иллюзий, и он, смирившись, готовится к старости...
Борис Иванович принадлежал к этому типу людей, но, в отличие от многих,
он не пытался искать причины неудавшейся жизни в стечении не зависящих от
него обстоятельств или в неиспользованных возможностях. Просто он жил как
мог, и если бы ему было дано прожить заново, то вряд ли новая жизнь чем-то
отличалась от старой.
А может быть, и нет? Может, в той, новой жизни не соседские, а его дети
бежали бы ему навстречу, когда он, возвращаясь с работы, нес им в газетном
кульке мороженое?.. Может быть." Да, теперь он очень хотел, чтобы именно в
этом было отличие. Разве этого мало? Старость сама по себе вещь не из
приятных, но одинокая старость в пустой холостяцкой квартире - тяжелее во
сто крат...
Ну, а что же насчет автофобии? Ее словно и не было. Проснувшись
однажды, Борис Иванович почувствовал себя будто вновь рожденным.
Постоянная напряженность в теле исчезла, думалось легко, мир казался
ярким, свежим, как и много лет назад, но он еще не догадывался о главном,
пока не вышел на улицу. Переход был таким неожиданным - он все еще по
привычке жался к домам, - что только пройдя половину пути, он, наконец,
понял, что страха больше нет.
Через две недели он решился проехать одну остановку в автобусе. Ничего
не произошло. Он страшно волновался, и не столько от боязни, что приступ
автофобии вот-вот начнется в переполненном салоне, сколько от мысли, что
людям видно его волнение. Но все закончилось благополучно.
Сейчас, когда прошло столько времени, ему уже с трудом верилось, что
все это было на самом деле, и если бы не случайные встречи на улице с
Юрием Николаевичем, психиатром, который жил где-то поблизости, то он бы,
пожалуй, убедил себя, что это был далекий сон. С улыбкой вспоминал он, как