"Геннадий Мельников. В страну Восточную придя... (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

- Вам много легче, - с деланным весельем сказал он. - Когда мы сюда
приехали, шесть лет назад, здесь места вовсе дикие были. Это сейчас - и тебе
дорога в Никольское, и на Ханку в Турий Рог и Камень-Рыболов бегаем, и в
Анучинское урочище...А тогда? Вот землянка... В косогоре ямину квадратную
вырыли, жердями стены выложили да пол настлали, сверху бревнышек накатали да
землей и присыпали. Первую зиму холодно и тоскливо было, а ко второй уже
подготовились. Утеплились, припасами запаслись. Старосте, вон, избушку
сложили, баньку топили. Эх-ма, где мужик русский только не обживается. Хотя
не все. Если баба дома да детишки есть, мужик знает свою ответственность,
шибко работать старается, да и умная баба ему бока отлеживать не дает. А
бобыли..., - он только махнул рукой. Помолчал, вспоминая, и продолжил.
- Оставались, было, тут после службы солдатушки, да пороху в них
маловато оказалось. Бабы нет, дома одному сидеть - тоска заест и запьешь
горькую, вот и делаешь все без заботы и желания, абы как. Хозяйство свое
вести никак не могли. Ну и принялись подаваться они в работники. И
работниками тоже оказались некудышными. Дело сполняли спустя рукава, с
великой леностью, а платить меньше десяти рублей в месяц не моги - обижаются
и лаются. Плюс корми досыта три раза в день. Кореец, вон, вдвое дешевле
обходится. Лет десять назад в Корее, говорят, после сильных дождей неурожай
был и голод наступил, вот они и хлынули целыми тысячами через границу к нам.
Пробовали власти их не пускать, обратно войсками выгоняли, но корейцы
уперлись и ни в какую - шибко боялась возвращаться. И голода и своих
мандаринов. Те, по слухам, люди дюже сурьезные: чуть что - головы рубят. Не
успели мы тогда здесь место присмотреть и занять под деревню, как рядышком
беглые корейцы и пристроились, приютились. Да так хозяйственно - и фанзы за
лето построили, и огороды распахали, а комья земли руками распушили, и в
половинщики набиваются, нанимаются с выгодой для себя. Но ладно, бог с ними.
Я вот зачем пришел. На медведя завтра собираюсь, напарник нужен. Одному не с
руки, однако. Ребята, сыновья, хоть и в рост вымахали и годов набрались, да
в силу еще не вошли. Мужик рядом нужен.
Мария от печи, она ужин готовила, смотрела тревожно, но в разговор
мужской не вмешивалась. Она уже наслышалась от соседок бывалыцины, что
местные мужики наловчились в медвежьей охоте и считала, мол и Степану пора с
ними вровень встать, не хуже, чай, других будет, а то и лучше, ведь
собственный...
Степан трусливым, боязливым не был, а в дело незнакомое, не пробованное
ввязывался неохотно - кто знает, хватит ли способностей, как бы не
оконфузиться. Но, чувствуя молчаливое подталкивание Марии, он неожиданно
согласился.
- Завтра с утра и отправимся, - заспешил к себе в избу Иван. Как бы
сосед не передумал, на дела срочные не сослался бы.

Отправились рано по утру, в синих сумерках.
- Медведь, - говорил Иван, короткими и широкими лыжами, кабарожьей
шкурой шерстью наружу подбитыми, дорогу прокладывая в глубоком снегу, - еще
с августа выбирает себе место удобное для зимовки. Ищет яму под бугром,
небольшую, чтобы тесно в ней уместиться, да чтобы небом, козырьком, прикрыта
была. Надерет и натаскает он туда травы, сосновых да еловых веток мягоньких
и в октябре, до заморозков забирается дрыхнуть. Так и спит всю зиму, до
середины марта. Есть с собой ничего не берет, сосет лапу. Она у него по