"Геннадий Мельников. В страну Восточную придя... (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

весне белая да ноздреватая, как грецкая губка. Ползимы спит на одном боку, а
вторую - на другом, и другую лапу сосет. Снегом берлогу занесет, но отдушина
есть, парок из нее идет и корочка льда образуется. Вот по этому признаку
берлогу и ищут охотники до медвежатинки.
Надо сказать, что медведей в тайге было великое множество. Они
частенько в поисках лакомства в деревню забредали, репой в огородах
лакомились, но особых хлопот не доставляли, разве что баб пугали, да у
старосты две долбленки с пчелами с огорода унесли. Иван по тайге вел
уверенно, целенаправленно, видимо добре звал, где берлогу искать.
Часа через полтора хода Иван остановился, огляделся внимательно, срубил
небольшую елку, отрубил вершинку мягонькую и, испытывающе глядя на Степана,
вручил елку ему. А ружье Степаново себе забрал, хотя на плече свое висело,
заряженное.
- Держи и слушай. Вон там, под бугорком, берлога медвежья. Подойдем, я
встану с кремневкой наготове справа, а ты со всего размаха суй туда елку
вершинкой вниз. Суй и крепко держи. Медведь от удара проснется, рассердится,
елку на себя потянет, вырывать из рук будет. Упрись и крепко держи - он
потом наверх полезет показать обидчику кузькину мать. А ты елкой ему мешай,
вниз дави. Голова его из берлоги только появится, я сразу стрелять буду. Но
смотри, Степан, не забоись, не бросай елку. Если его башка мою пулю выдюжит,
ножами бить будем. Тогда норови ему под левую переднюю лапу посильнее
вдарить. Но не беги, от него не уйдешь, только насмерть валить надо.
Степан оробел немного, а вида не показывает. И понятно, медведь - он
поднимется, с него ростом будет, а сила - медвежья. Но ладно, взялся за гуж,
не говори, что не дюж. Растеряешься, выкажешь робость, струсишь, не дай бог,
- мужики и разговаривать не станут, помощи от них не жди, а одному в деревне
не прожить. Все делается обществом, хоть лес корчевать, хоть землю пахать,
хоть дом строить, глину месить, изнутри обмазывать...
Ладно. Подошли к берлоге сторожко ближе. Иван ноги расставил, кремневку
к плечу прикладом прижал - для стрельбы изготовился. А Степан, глубоко
вздохнув и собрав всю силу, размахнулся и засадил елку в отдушину. Медведь
взревел весь, разбуженный, заворочался, но Степан, рассвирепев до крайности,
крепко держал елку, уперся, прижимал зверя к земле, мешал ему из берлоги
разом выпрыгнуть. Медведь резко дернул елку на себя, а потом ее вытолкнул и
полез из берлоги. Степан еще пуще рассвирепел, поднатужился, уперся
вершинкой в его башку, да тут и Иван, изловчившись, оглушительно выстрелил.
Медведь дернулся, крякнул и осел в берлоге. А Степан в горячке уже и за нож
схватился, но Иван его за руку дернул, - не спеши. Быстро скусил бумажную
верхушку патрона, высыпал в ствол ружья порох, пыж загнал, пулю свинцовую
закатил, сверху еще пыжом прижал ее, чтобы не выкатилась, сыпанул остатки
пороха на полку кремневки и жестом велел Степану шагнуть назад.
- Подождать трошки надо. Если жив, то сейчас в себя придет и полезет
наверх с силой удвоенной. А мертв - пар из берлоги идти не будет.
Подождали. Тут-то Степана испуг обильным потом и прошиб, а затем и
ознобом. И необъяснимое веселье напало. Иван заметил и сказал, - Со всеми
так по первости. С медведем драться - дело серьезное, а сделал - легкость
необычная, разве что ноги становятся как ватные, подгибаются.
Стояли, ждали, смотрели в берложий зев. Потом чуток расслабились, по
цигарке крепкого самосада свернули, огонь на трут высекли, перекурили, жадно
и глубоко затягиваясь, елкой, для верности, в берлогу потыкали, а потом и